Я нарисую тебя
Шрифт:
– Лайон, Юля, как же так, – плакал грозный рыцарь навзрыд, соединив руки близких ему людей из которых уже ушла жизнь.
Юля такая прекрасная, лежала, закрыв глаза, словно спала. Лайон весь израненный, весь в крови, тоже лежал рядом с ней.
– Как же так! – кричал свой вопрос Брайн, вглядываясь в небо, но ему никто не ответил.
ГЛАВА 57. Возвращение
Я проснулась от дикой боли в животе
– Что это? Что! – схватилась я руками за живот и застонала. Боль выкручивала, резала все внутренности, но словно стихала. Я вся скрючилась, переживая болезненные спазмы и обвела взглядом комнату, в которой оказалась. Диван, стены с обоями в цветочек, широкое пластиковое окно, голый скелет дерева за ним.
– Что?! – повторила я громко, пытаясь понять, где нахожусь. Понимание того, что я дома, обрушилось новой болью, только теперь душевной, – Лайон, – прошептала я, падая на пол и завывая в рыданиях. Его нет. Он остался там в 1096 году, истекающий кровью. Снова вскочила, зачем-то обежала все комнаты и упала на колени рядом с диваном.
– Лайон, – плакала я, понимая, что его нет, нигде.
Сколько времени прошло, я не знаю. Рыдания стихли, я просто прислонилась к дивану, сидя на полу и смотрела на мольберт, где должен был быть портрет Лайона. Лист был совершенно пуст, будто я не рисовала ничего на нем вчера или не вчера? Какой сегодня день, число? Я совсем забыла, что пробыла в том веке почти три месяца. Если бы не исчезнувший шрам на животе и бедре, я бы точно думала, что повредилась умом. Оставался лишь один вариант.
Я с трудом встала и прошла в спальню, достала из шкафа вещи, от которых отвыкла за это время. С удовольствием надела джинсы и джемпер, на ноги короткие сапожки, сверху куртку. Как же все просто! На улице меня просто прибило шумом и движущимся транспортом. А метро заставило замереть посреди зала, но я собралась с силами и поехала. Торговый вернисаж встретил меня также, запахом красок и выставленными холстами. Я искала старика, наматывая круги вокруг картин, пока не села посреди зала на пол и не завыла, спрятав лицо в ладонях. Меня подняли чьи-то руки, отвели куда-то и всунули стакан с водой. Я сделала несколько глотков и огляделась, понимая, что в комнате охраны.
– Ты чего вопишь среди зала? – спросил меня один, – Потеряла что или умер кто?
– Потеряла, умер, – прошептала я, приподнимаясь со стула и опираясь на стены, вышла.
Как доехала до дома я не помню, меня бил озноб, вызывая дрожь во всем теле. Дома не раздеваясь и все еще пытаясь согреться заварила себе чай и как была в куртке села за ноутбук, пытаясь отыскать информацию про замок Торгин.
Два часа я пыталась отыскать хоть что-то про Англию и графство Торгин, пока не наткнулась на несколько страниц. В одной из них нашла, что мне нужно.
«Замок третьего графа Торгина был почти разрушен во время битвы Вильгельма Завоевателя. Но сам граф погиб в битве за замок вместе со своей женой, графиней
Я сидела и смотрела на фотографию, что показывала нашу с Лайоном могилу, точнее большой серый камень на котором было написано «Лайон Уильям третий граф Торгин и его жена Юлия первая графиня Торгин, 1096 г.» Вот как, я умерла вместе с Лайоном, но только я, получается вернулась в свое время. Ведьма оказалась права. Я принесла смерть Лайону, но выжила сама.
На столе завибрировал телефон, и я не понимая, посмотрела на него, вспоминая, что это.
– Юля, дочка, ты как? Почти неделю не звонила тебе, что-то плохо себя чувствовала, – спросила мама и на мои глаза навернулись слезы. Как я могла про нее забыть?!
– Все хорошо, мам, как ты? – хрипло ответила я, вытирая слезы, что текли по щекам. Мать начала что-то рассказывать, я слушала ее в пол уха. Машинально провела по шее, нащупав тонкий кожаный шнурок на котором висел перстень Лайна, что он надел на мой палец при венчании. Если я там не была, откуда это?! Я аккуратно сняла его с шеи и всмотрелась в красный рубин. Такого просто не может быть!
– Юля, ты слышишь меня? – проник голос матери, сквозь мои мысли.
– Да, мама слышу, – ответила я тихо, надевая кольцо на палец. Перстень был тяжелым и большим, поэтому я и носила его на шее, боясь потерять.
– В груди словно жжет и тянет, – продолжала мама, – И левая рука немеет.
– Тебе нужно сходить к врачу, проверится, – сказала я и мама подтвердила.
– Завтра пойду, а ты как? Работу не искала?
– Пока нет, – оглядела я свою комнату. – Мам, какое сегодня число?
– Юля, ну ты что, конец ноября, тридцатое, – сообщила мама и я выдохнула. Меня не было неделю. Я не могла спать неделю, это точно.
– Я завтра приеду к тебе, можно, мам? – спросила я, чувствуя, как слезы снова потекли по щекам.
– Конечно приезжай, хочешь я вареников с вишней сделаю, твои любимые? У меня еще осталась вишня, замороженная с дачи?
– Хочу, мам, – всхлипнула я, понимая, как мне ее не хватало.
– Ты плачешь, Юля? – спросила она, а я разрыдалась снова, всхлипывая и подвывая, – Все будет хорошо, дочка. Поверь мне, все будет, – приговаривала мама, слушая мои рыдания по человеку, которого больше нет.
– Будет мам, конечно будет, – попыталась я успокоить ее, – Ты не переживай, у меня все хорошо, завтра приеду и съем все твои вареники.
– Ну вот и ладно, жду тогда, – согласилась мама и я отключила звонок.
За окном было темно, в квартире стояла тишина. Я приняла ванную, наслаждаясь современными удобствами и вспоминая, как мне приходилось мыться все это время там, в прошлом. Уже забираясь в кровать и кутаясь в теплое одеяло, как в кокон дала волю слезам. Лайон, где ты? Подвывала я, глотая слезы, но в ответ была тишина.