Я не играю
Шрифт:
Хотя нет, за деревом раздавались звуки глухих ударов и всхлипы. Я, подобрав палку, осторожно пошла на звук. Струна внутри меня натянулась и зазвенела от напряжения. Я не была бесстрашной женщиной-воительницей. Скорее наоборот, но сейчас просто не смогла пройти мимо. Трое подростков склонились над бесформенным телом, изредка пиная его ногами. А парень или девушка в мешковатой одежде свернулся клубком и вздрагивал каждый раз. Я пригляделась, и красная пелена встала у меня перед глазами, ведь я узнала свитер, в котором Максим ушёл сегодня в школу.
Эти отморозки избивали моего мальчика! Вылетев на открытое
К счастью, на мои вопли прибежало несколько жильцов. И под верещания бабки про вызванную милицию и обнаглевшую молодёжь гопники убежали в неизвестном направлении. Я встала, даже не помня, как оказалась на земле, и проковыляла к Максу. Он поднял окровавленное лицо, и я чуть не лишилась чувств от этого вида. Но потом поняла, что у племянника рассечена бровь и кровь залила лицо. Макс поднялся, держась за рёбра, и бросил в мою сторону обиженно-неприязненный взгляд.
Я, стараясь не глядеть на него, вытащила телефон и вызвала скорую помощь. Машина с мигалками приехала очень быстро. Народ понемногу расходился, а бабушка, божий одуванчик, ворча и переваливаясь из стороны в сторону, как утка пошлёпала к лавочке у своего подъезда.
– А как же полиция? – только сейчас до меня дошло, что бабка назвала силовиков по старой памяти милицией.
– Да какая полиция! – проворчала она – Я про полицию припугнуть эту шелупонь сказала.
И махнув рукой, потопала дальше. Пока медики выгружались из машины и шли к нам, я попыталась поговорить с Максимом, но он не сказал мне ни слова. Быстро осмотрев племянника, врач постановил ехать в травматологию на рентген. Затем подошёл ко мне.
– Девушка, давайте вас осмотрим.
Доктор был с явной сединой в висках, усталым взглядом и голосом, в форменной одежде.
– Зачем? – не поняла я.
– Я вижу, вам тоже досталось.
Он по-отечески подхватил меня под локоток и повёл к машине. Я прислушалась к себе и поняла, что у меня действительно ноет щека и глаз, правая рука и бок. После осмотра никаких серьёзных травм у меня не обнаружилось, только некрасивый синяк начинал расплываться на щеке, и один глаз слегка заплыл, да растяжение мышц от резкой нагрузки.
В машине скорой помощи царило гнетущее молчание. Максим пялился в одну точку, я не пыталась с ним заговорить, а доктор заполнял бумаги, качая головой на резких поворотах. Он дописал протокол, убрал документы в кожаную папку и, сняв очки, пристально посмотрел на меня.
– Хотел вас предупредить, Мария. По протоколу я обязан сообщить в правоохранительные органы о случаях избиения на улицах города. К вам приедет полицейский и будет задавать вопросы.
Я кивнула, ничего другого и не ожидая. Мне не хотелось ссориться с Максимом, я не понимала, почему он не хочет заявлять на этих отморозков,
В больнице выяснилось, что никаких переломов и сотрясений на этот раз нет. Нам выписали мазь от растяжений и синяков, сняли побои, хоть Макс и пытался отказаться. Я написала заявление, перечислила все приметы нападавших, которые запомнила, но их оказалось немного.
Адреналин понемногу вымывался из моей крови, оставляя усталость и тупую боль. Голова болела навылет, а в ушах стоял противный звон. Выйдя из приёмного покоя, мы попали в душную, густую летнюю ночь. Сверчки пели где-то в траве, а серп луны ярким сырным огрызком завис над городом. Я вызвала такси через приложение и присела на лавочку. Максим гордым истуканом стоял рядом.
– Оля наверно смотрит на меня сейчас с неба и хмурит брови. – тихо сказала я.
Моя сестра имела такое живое и подвижное лицо, что всегда можно было с лёгкостью понять, о чём она думает. Мне так нравилось писать её масляными красками.
Максим вздрогнул, но промолчал.
– Я не понимаю тебя, Максим. Очень стараюсь, но не могу понять. Может дело в том, что я сама ещё слишком молода, и твоя классная руководительница права. Может я просто не твой родитель, или не того пола.
Город шумел, но этот шум сейчас как будто отдалился на периферию сознания. Даже сверчки примолкли.
– Завтра я позвоню твоему отцу.
Макс развернулся ко мне, чтобы что-то сказать, но тут подъехало такси.
Дома я выпила обезболивающее, проследила за тем, чтобы Максим намазал свои синяки, и легла спать. Если он и сел за компьютер играть, мне было уже плевать. Мои силы как физические, так и моральные были на исходе. Рука ужасно ныла, а голова уже болела на каком-то метафизическом уровне.
С утра жизнь вроде немного наладилась. Теплый душ и чашка кофе сделают любой день немного лучше. Отражение в зеркале не радовало, щека припухла и приобрела сине-фиолетовый цвет. Я дотронулась до неё кончиками пальцев, но сразу отдёрнула руку. За всеми переживаниями вчера я не додумалась приложить к щеке холодный компресс. Теперь расплачиваюсь.
Телефон где-то в прихожей завибрировал, и я вспомнила, что поставила беззвучный режим в больнице. Перетряхнув вещи, нашла мобильник и глянула на экран. Звонил Сергей, чего ему нужно интересно с утра пораньше?
– Да.
– Марька, салют! Как дела? Может, прогуляемся сегодня? – бодрый голос парня заставил меня поморщиться.
– Прости, но нет. Мы вчера попали с Максом в неприятную историю, и мне сейчас не до прогулок.
– Опять проблемы? У тебя их слишком много для двадцатилетней девушки. – усмехнулся парень.
– Что поделать.
– Ну ладно, позвоню дня через два-три, ок?
– Хорошо.
Я не успела договорить, как он сбросил вызов, оставив меня слушать гудки. Заброшенный на весь вечер, ночь и утро телефон пестрел уведомлениями, пропущенными звонками и сообщениями. Я скинула все ненужные напоминалки и побрела на кухню читать сообщения. Их было немного. Несколько от подруг, им я выслала грустные смайлики, от Сергея прочитала, там ничего нового. А вот сообщения от неизвестного номера поставили меня в тупик.