Я не могу проиграть!

Лисицына Татьяна Юрьевна

– Ты где сегодня выступаешь?

– А какой сегодня день? Четверг? В консерватории.

С того памятного дня, когда они объявили о разводе, я сторонилась маму, поэтому я подумала, что ей было приятно увидеть меня улыбающейся, несмотря на то, что я разбудила ее.

– Мама, а он…– я сделала паузу, не зная как его назвать, – твой новый знакомый будет сегодня играть?

– Да, Коленька тоже сегодня выступает. А почему ты спрашиваешь?

Ее нежное «Коленька» разозлило меня, но я постаралась, чтобы мама этого не заметила.

– Если увижу его собственными глазами, мне будет легче понять тебя, – схитрила я.

– Девочка моя! – Мама погладила меня по щеке. –

Я знаю тебе тяжело, ты так привязана к отцу, но я не могу ничего поделать с собой. Когда ты полюбишь, ты поймешь как это прекрасно.

Вдаваться в дискуссию на тему любви мне не хотелось, мне по-прежнему было тяжело ее видеть.

– Мам, мне пора, я опаздываю, – я выбежала из дома, хотя у меня была еще уйма времени.

Весь день я пребывала в нервно-возбужденном состоянии и с трудом дождалась вечера. Для концерта я надела свое любимое черное короткое платье, которое выгодно подчеркивало мою фигуру. Длинные рыжие волосы я постаралась выпрямить и уложить. Сделав вечерний макияж, я надела туфли на высоких каблуках и, покрутившись перед зеркалом, решила, что выгляжу потрясающе, и к тому же старше своих шестнадцати.

Билетерша, пожилая женщина, которую мы называли тетя Катя, не узнала меня:

– Ваш билет, девушка? – строго потребовала она.

Я улыбнулась ей.

– Здравствуйте, тетя Катя, мама не предупредила, что я приду?

– Господи, Вика?! Я не узнала тебя. Какая ты стала взрослая и красивая, прямо невеста.

Я смущенно потупила глазки, как и подобает воспитанной девочке, радуясь в душе, что достигла цели и выгляжу взрослой.

– Ну, давай, проходи, – она подтолкнула меня. – Концерт сегодня хороший, не будет свободных мест, придешь ко мне за стулом.

– Спасибо, тетя Катя, – я прошмыгнула мимо.

Консерватория место особенное. Мне все здесь нравится: высокая с красной ковровой дорожкой лестница портреты композиторов в зале, и какая-то торжественность, исходящая из каждого уголка, словно звучавшая здесь музыка впиталась в стены. Даже люди, которых я вижу в зале, мне кажутся лучше и добрее, чем прохожие на улице.

Понимать и наслаждаться классическими произведениями, которые пережили века и до сих пор вдохновляют людей, дано не всем. Среди моих друзей эту страсть разделяла лишь Ольга, моя лучшая подруга, которая обладала прекрасным голосом и получила музыкальное образование, а остальные предпочитали диско, рок, рэп. Я всю свою жизнь буду благодарна маме, что она помогла мне полюбить мир звуков, закрытый для многих людей, не понимающих, а, может быть, просто не имеющих желания понять.

В первом отделении исполняли Бетховена, сонату №3 для виолончели и фортепиано. Строгая дама со сцены объявила имена исполнителей. От волнения я вцепилась в подлокотники кресла и затаила дыхание: как выглядит мамин избранник? Королевской походкой на сцену вышла мама, и тут я увидела его – высокого роста, худощавый в черном костюме. Они заняли свои места и обменялись с мамой взглядами: он ей чуть-чуть улыбнулся, она просияла и склонилась над клавишами. Я сидела в первом ряду и сияние маминых глаз, легкий румянец на ее бледных щеках, не могли ускользнуть от меня. С болью оторвавшись от мамы, я взглянула на него. Большой нос правильной формы, темные, видимо карие, глаза, гладко зачесанные назад каштановые прямые волосы, четко-очерченный рот. «Красив, безусловно красив», – подумала я с болью.

Постепенно моим вниманием завладела музыка, которую исполняли эти двое, влюбленные друг в друга. Звучали аккорды, мамины пальчики неутомимо бегали

по клавишам, а нежный голос его виолончели вторил ей, а иногда на чем-то настаивал. Они сыграли еще несколько произведений, которых я не знала. В паузах обмениваясь взглядами, которые разрывали мне сердце. В конце отделения я поняла, что у папы, как бы его не любила и каким бы прекрасным человеком он ни был, нет ни единого шанса. Эти двое на сцене, сплетенные звуками, очень подходили друг другу. Я вытерла слезы и решила им не мешать. Правильно или нет поступила мама, это ее жизнь, и в эти мгновения, в этом зале, я ее понимала. Да будет так, как они решили! В антракт я улизнула на улицу: мне хотелось на воздух, я больше не могла смотреть на них. Я немного прошлась по Большой Никитской и, повинуясь порыву, купила у бабушки букет тюльпанов. Вернувшись в зал, я обнаружила, что гуляла слишком долго, второе отделение уже заканчивалось, публика кричала «браво» и аплодировала. Я поднялась на сцену и, поделив букет пополам, подарила им. В тот момент мне хотелось, чтобы они поняли, что я их простила.

Зрители устроили овацию, а мне казалось, что публика одобряет не только их игру, но и любовь.

Я абсолютно не помню, как оказалась дома, не помню, как переходила дороги, ехала на метро, открывала дверь. Когда я начала осознавать окружающее, я уже сидела в своей комнате, пытаясь собрать тетради. Но вдруг поняла, что мне нужно уехать, спрятаться ото всех, чтобы наедине с собой решить, что мне делать дальше.

Через некоторое время план возник в моей голове, как будто кто-то прокрутил короткометражный фильм. До окончания школы осталась неделя, и мама вполне сможет объяснить учительнице, что мне срочно пришлось уехать, не называя настоящих причин. В конце концов, она довела нас всех до такого состояния и не должна сердиться.

Я решила поехать к бабушке в деревню, это всего в трех часах езды на электричке, и у меня хватит денег на билет. Бабушка Маня, папина мама, очень любила меня, и у нее в деревне я по-настоящему отдыхала. Я буду гулять босиком по траве, слушать пение птиц и купаться в прозрачной голубой речке, а, может быть, заведу роман с деревенским пареньком. Только там, разобравшись в себе, я смогу обрести силы и обязательно придумаю, как мне жить дальше. Я пнула школьную сумку ногой: для меня уже начались каникулы и, сочинив маме записку, собрала вещи. Я улеглась в постель, решив подняться в семь тридцать, словно собираюсь в школу, а записку оставить на кухонном столе. Когда мама проснется – я уже буду далеко отсюда.

Я была совершенно уверена, что мама не поедет за мной, так как она не выносит деревенской жизни и жить не может без ванны, телефона и других благ цивилизации. К тому же отношения у них с бабушкой были натянутыми. А папа, который бы обязательно приехал, чтобы выяснить, что случилось, снова улетел в командировку. Когда мы прощались, он как-то особенно ласково смотрел на меня и попросил, чтобы я заботилась о маме, словно она была ребенком, а не взрослым человеком, который разрушил наши жизни.

Глава 4

Утро было солнечным, я выбежала босиком на балкон, радуясь, что погода не обманула моих ожиданий. Школьники с портфелями уныло плелись в школу.

«Как хорошо, что меня это больше не касается», – подумала я. Наскоро перекусив, в джинсах и кроссовках, я выскочила на улицу и почти бегом направилась к метро. Мне было немного страшно: вдруг мама проснется и обнаружит записку, но опасность пришла с другой стороны: навстречу шел Вадик. Спрятаться было некуда, поэтому я вздернула подбородок, намереваясь холодно поздороваться из-за вчерашнего разговора.