Я (не) прощу тебя. Измена мужа
Шрифт:
– Что ты мелешь, – зло рычу.
Ускоряю шаг и уже через несколько секунд останавливаюсь рядом со столиком. Нависаю над матерью.
– Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть. Что ты тут делаешь?
– Боже! – хватается за грудь, резко встает. – Игнат. Сыночек! Этот изверг. Вот этот, – указывает трясущимся пальцем в сторону Аркадия, а я замечаю, как она содрогается всем телом, как будто ее пробивает озноб, кладу руку ей на плечо, сжимаю.
– Успокойся, мам. Я теперь рядом. Объясни?! – свожу брови
– Я так устала, Игнат! У меня практически нет сил. Они удерживают меня тут силой, – не давая ответить Аркадию, продолжает причитать мать. Напрягаюсь. – У меня вот... Да, прямо сейчас чувствую, как поднимается давление. Мне нужно срочно домой. Принять лекарства.
Мать хватается за лоб. Подкатывает глаза. И, опираясь на мою руку, оседает.
– Лилия Сергеевна, в данный момент вы переигрываете, – с насмешкой в голосе произносит Озимков, а меня одолевает злость.
– Заткнись, это моя мать. И я не позволю тебе над ней издеваться…
– Даже если увидишь это?
Аркадий подходит к столу и порывистым движением открывает одну из папок, лежащих на столе. Я, кстати, им совсем не придал значения. Все мое внимание было сосредоточенно на матери.
– Боже мой! Да что вам всем от нас нужно?! Аркаш, тебе что, нечем заняться? Чего ты лезешь в нашу жизнь? Пройди мимо! Хочешь помочь? Так ты помоги тому, кто просит…
Мать неожиданно, будто пружина, вытягивается в полный рост и уже не кажется такой больной, как секунду назад, с наездом набрасывается на Озимкова. При этом я замечаю, как она пытается закрыть собой стол, но уже поздно. Все, что мне пытался показать Озимков, я увидел.
– Мам. Хватит, – рявкаю на мать. Мне кажется, так сердито впервые в жизни.
У родительницы моментально увлажнились глаза. По-настоящему.
– Сынок, – губы задрожали.
– Что это? Объясни! – требовательным тоном обращаюсь к Аркадию.
– Ничего там нет, – мать с ловкостью фокусника пытается убрать папку.
– Лилия Сергеевна. Это бесполезно. Вам все равно придется ответить. И пусть это будет не реальный тюремный срок, но за нанесение морального ущерба точно. Уж мой адвокат постарается. А вот, кстати, и Альберт Владиславович пожаловал.
– Так, стоп! Я требую объяснений! Мама? – не выдержав, повышаю голос и тут же ловлю на себе недовольные взгляды персонала ресторана.
– Мама?! – рычу.
– Я ничего не знаю.
Родительница поджимает губы. Дергает головой. Вскидывает подбородок.
– Альберт Владиславович, а вот как раз и муж Ксении, приехал лично. Ради тебя, дорогой Игнат, чего только не сделаешь. Лилия Сергеевна, давайте я вас домой отвезу. Мне как раз по пути. От вас — сразу в больницу.
– Не смей! – шиплю. – Без меня не смей туда ходить.
– Ревнуешь?
– Игнат. Я без тебя никуда не поеду, –
И в том, как ведет себя мать, я понимаю только одно. Она точно замешана в том, что сейчас твориться в моей семье.
Я резко выхватываю из-под ее рук папку с документами и еще раз пролистываю содержимое. На первый взгляд ничего особенного. Тесты ДНК и только. Не вовлеченный человек, скорее всего, не уловит сути с первого раза. Только не я. Все пять тестов датированы разными числами, как и их копии. И вроде бы ничего, но результаты на них разные.
– Откуда это у вас? – выставляю руку вперед и тычу папкой в сторону Аркадия. – Вся информация по этим тестам была только у моего секретаря…
Осекаюсь.
– Правильно подумал, Гурьев. Не только у нее, но еще у Кристины и у Лилии Сергеевны. Да, Лилия Сергеевна?
– Это клевета. Я. Ничего не знаю, – резко ответила мать. – Ничего. Не. Знаю.
– Ладно, – мое дыхание от шквала эмоций, которые обрушились на меня, стало поверхностным, прерывистым.
Переварить прочитанное и услышанное удается не сразу. Как и подавить эмоции.
– Есть еще что-то? – сурово кошусь в сторону Аркадия.
– Есть. Вот в этой папке – некоторые подробности, обличающие заговор против вашей жены. И в телефоне у Ксении Михайловны осталось кое-что, но она не успела мне переслать. Думаю, дальнейший шаг к действиям будет после того, как Ксения Михайловна поправится.
– Об этом будем разговаривать позже, – буркнул адвокату. – Ничего, если я возьму?
– Извините, но оригиналы я оставлю себе. Эти документы Ксения Михайловна оставила мне. Я как ее адвокат…
– Ей не нужен адвокат, – обрываю напыщенного гуся.
– Это не тебе решать, – тут же вступается Аркадий. – Ксюша как выйдет — сама решит, кто ей нужен, а кто нет.
– Я вам могу скинуть сканы на почту, или же могу прислать все в фото.
– Черт! Зачем усложняешь? Я же сказал, что не будет никаких судов…
– Игнат. Не гони паровоз. Еще раз повторюсь – это не твое дело. Это дело Ксюши. И только ей решать.
– Да, чтоб тебя! Ладно, – сдаюсь, потому что чувствую, что еще немного и у меня сорвет башню. – Присылай фото. Только прямо сейчас.
– Игнатушка, – мямлит мать.
Я ей помогаю встать. Сжимаю локоть.
– Ну, что замер? – жестко обращаюсь к Аркадию. – Говоришь, что по пути, так поехали. Сначала домой заедем, а потом в больницу.
– Ну, я же это так сказал. В шутку. Больница, в которую забрали Ксюшу, находится совсем в другом месте.
– А мне не до шуток, Озимков. Так что давай. На выход.
Толкаю Аркадия в плечо. Озимков сжимает челюсть. Играющие желваки отчетливо видны на скулах. Злится. Ненавидит. А мне плевать. Его одного к своей жене я пущу. Только через мой труп.