Я не свидетель

Глазов Григорий Соломонович

Значит, что-то случилось! Уехал? Куда? Он никогда и никуда не уезжал. Да еще на три месяца. Александр лихорадочно думал, что предпринять. Взломать дверь? Может он там лежит мертвый. Все равно нужна милиция. Встав с крыльца, Александр подхватил чемодан и зашагал по белой от зноя улице к отделению милиции, По дороге вспомнил, что когда-то давно у него был в школе дружок Бахтыжан Каназов, с которым они уходили в армию. Затем жизнь разбросала их, и они потеряли друг друга. У этого Бахтыжана старший брат Жумекен служил в милиции. Надежда, конечно, слабая, прошло

столько лет, Жумекен мог уволиться или уехать вообще из Энбекталды, как многие молодые парни. Жумекен был старше их, кажется, на три года.

За деревянным барьерчиком в дежурке дремал старшина, разомлевший от жары. С трудом разлепив узкие глаза, зажатые скулами, он сонно поглядел на Тюнена, не проявив никакого любопытства к нездешнему человеку с чемоданом и с пиджаком, перекинутым через руку.

– Скажите, пожалуйста, а товарищ Каназов у вас работает?
– безнадежно спросил Тюнен.

Старшина вяло прикрыл веки, давая понять, что это и есть утвердительный ответ. Затем, облизнув губы, спросил:

– Кто будешь?

– Приятель его брата, Бахтыжана.

– Майор в чайхане. Иди туда.

– Спасибо, - обрадованно произнес Александр и направился к двери.

– Чайхана знаешь?
– вдруг догнал его вопрос.
– Возле универмага...

Дворик чайханы был залит солнцем, лишь под навесом стояли столики. Поставив у арыка чемодан и положив на него пиджак, Александр присел на корточки, вымыл руки и ополоснул лицо холодной, текшей с далеких гор водой. Сидевшие за столиками обратили внимание, что этот русский незнакомый человек знает обычай. Во двор выскочил из пристройки, где стояли мангалы, шустрый паренек в замызганном белом фартуке, неся в обеих руках грозди шампуров с бараньими шашлыками. Поплыл дух сочно изжаренного мяса.

– Слушай, где начальник Каназов сидит?
– остановил официанта Александр.

– Вон в углу под парусиной, - и побежал дальше.

За столиком, на который указал паренек, сидели двое: один маленький пожилой в халате, другой тучный помоложе в белой сорочке с закатанными рукавами. Тюнен сообразил, что скорее всего это и есть Жумекен. Перед ним стоял огромный фаянсовый чайник. Пили они из маленьких пиалушек. Он подошел.

– Вы товарищ Каназов? Жумекен?
– спросил Александр человека в белой сорочке, в лице которого не мог отыскать ни одной знакомой черты.

– Я, - коротко бросил Каназов, с трудом втиснул пухлую руку в карман, достал синий китайский носовой платок и вытер пот на крупном оплывшем лице.
– Слушаю вас.

– Я Александр Тюнен. Дружок Бахтыжана. Помните?

– Сашка Тюнен?
– Жумекен узким сощуренным глазом, чуть склонив большую голову, поглядел на Тюнена.
– Не узнал бы тебя. Ну да времени сколько пролетело. Садись. Чай? Шашлык? Свежие лепешки? А?

– Чай с удовольствием.

– Эй, Ануарчик!
– крикнул он официанта.
– Быстро еще один стул, пиалу и свежий чай!
– Как поживаешь, Саша?
– обратился он к Тюнену.
– Отца тут бросил, а сам куда?

Тюнен

в двух словах рассказал о себе и из вежливости спросил:

– А вы как, Жумекен?

– Все здесь, тружусь, общественным порядком занимаюсь, угрозыском. На весь куст: Энбекталды, Аманбаевск и Кар-Уюк.

– А Бахтыжан где?

– Этот подлец в большие начальники вышел, в Алма-Ате главком строительным руководит. Я тебе дам его адрес. В Алма-Ате бываешь?

– Иногда.

– Ну вот и повидаетесь... Ты, как понимаю, разыскал меня по какому-то делу?
– кивнул Каназов на чемодан.

– По делу, Жумекен.

– Я слушаю. Ты его не стесняйся, это мой двоюродный брат, он в совхозе работает, вот приехал на два дня, - сказал Жумекен, указав на человека в халате.

– Вы моего отца знаете?
– спросил Александр.

– А кто ж у нас не знает его?

– Я только что с самолета, - начал Тюнен, - прихожу домой, открываю калитку...
– и дальше он поведал все, что его встревожило.

– Три месяца говоришь? А может, уехал он?

– На три месяца? Нет! Ему и на три дня некуда. Никогда не ездил. Никого у нас, ни родственников, ни знакомых таких.

– Хорошо, Сашка, допьем чай, пойдем посмотрим...

Они выпили полный чайник, утерли платками пот на лицах и шеях и поднялись из-за стола. Выходя из ниши, Жумекен склонил голову, чтобы не задеть клейкую ленту, на которую прилипли большие черные мухи.

Жумекен Каназов что-то сказал по-казахски своему брату, тот согласно ответил и они двинулись в разные стороны...

Вошли во двор, Каназов посмотрел на почтовый ящик, на кипу газет на земле, несмотря на грузность, на живот, распиравший белую сорочку и свешивающийся над штанами, легко присел на корточки, перелистал газеты, потом также легко поднялся.

– Да, три месяца почту никто не брал... Пойдем.

Но прежде чем приблизиться к входной двери, он обошел дом, но ничего не обнаружив, направился не к двери, а повернув к калитке, почему-то вышел на улицу. Тюнен стоял и ждал, не понимая, в чем дело. Наконец Каназов крикнул кому-то:

– Эй, ребята, подойдите!

Подошел парень с девушкой.

– Я Каназов, - представился им Жумекен, не сомневаясь, что этого достаточно.
– Жумекен Каназов, - словно напомнил еще раз.

Он оказался прав, молодые люди вежливо, почти синхронно подтвердили:

– Мы вас знаем, товарищ майор.

– Вот что: беру вас понятыми. Будем дверь вскрывать, - сказал Каназов.
– Пошли.

Но прежде чем взламывать, он присел на корточки, заглянул в замочную скважину.

– Темно, ничего не видно, дайте какую-нибудь веточку.

Парень принес ему щепку. Сильными толстыми пальцами Каназов разломал ее вдоль, ткнул в замочную скважину. Щепка легко, почти вся, вошла туда. Он выбросил ее, поднялся:

– Дверь заперта скорее всего снаружи. Ключа в замочной скважине нет. Это даже лучше, если хозяин запер ее и ушел. А?
– повернулся он к Тюнену.