Я не твоя собственность
Шрифт:
— Спа-си-бо, — запинаясь по слогам читаю я.
— Pazhalooysta, — отвечает она.
— Она говорит тебе «пожалуйста», — с порога говорит Ной.
— Доброе утро, — приветствую.
Ольга что-то говорит ему по-русски и уходит.
— Ты присоединишься ко мне? — спрашиваю я.
Он странно на меня посматривает.
— Нет.
— Здесь так много еды, — отвечаю я.
— Я ем на кухне, — говорит он быстро.
— Хорошо, — я кладу две чайные ложки сахара в кофе.
— После завтрака, я покажу тебе дом, — замечает он.
Я перемешиваю кофе.
— Спасибо.
— Я буду на
После того, как я закончила свой завтрак, иду на кухню, где Ной и Ольга смеются над чем-то. Он тут же замолкает, как только замечает меня.
— Я позавтракала, — говорю я Ною.
Он отталкивается от кухонного островка и говорит:
— Ты уже познакомилась со столовой и бассейном. Поэтому я покажу тебе остальное.
Тур по дому осуществляется довольно быстро. Под землей есть тренажерный зал, погреб с регулируемой температурой, сауна, парная, кинозал, бассейн и большая комната на этаже, который Ной называет минус 2, для вечеринок. Над землей обычные комнаты, которые имеются в любом лондонском особняке — столовая, несколько жилых комнат, восемь спален, в которые мы даже не заглядываем и зал с удивительным блестящим роялем.
— Кто играет на рояле? — интересуюсь я.
— Никто, — говорит он сухо.
— Просто для красоты, да?
Ной пожимает плечами и отказывается продолжать этот разговор. До сих пор он был вежлив, но довольно-таки прохладен, и мне кажется, что я ему не нравлюсь. Особенно, когда я видела его на кухне, когда он ласково гладил Стеллу по голове. Я вдруг вспомнила, насколько груба была с ним во время моего первого визита в этот дом. Я останавливаюсь посередине коридора.
— Послушай, прости, если я была груба в тот первый раз, когда попала сюда. Я была тогда в плохом настроении, и ты меня тоже тогда взбесил.
— Не беспокойся, — как бы между прочим отвечает он.
— Значит, все хорошо? — настаиваю я, поскольку на самом деле благодарна ему.
Еле заметное подобие улыбки появляется у него на лице.
— Мы ... крутые.
Я с ухмылкой смотрю на него.
— Спасибо, что тащил меня на верхний этаж.
— В этом доме есть лифт, — напоминает он мне.
— Ну ты мог бы оставить меня на полу в кухне.
— Возможно.
Я улыбаюсь.
— Какие планы на сегодня?
— Босс хочет видеть тебя в своем кабинете в 10.00. Он ненавидит ждать. Прошу не опаздывать, — он направляется в сторону входной двери.
Я бросаю взгляд на часы — только девять. Возможно, я смогу поработать хотя бы час, прежде чем попаду в пасть к тигру. Я возвращаюсь на кухню, здесь никого нет, поэтому я сама делаю себе кружку кофе и иду в свою комнату.
Я вытаскиваю свой рюкзак, набитый рукописями неизвестных авторов. Вынимаю первую, кладу на стол и пододвигаю белое кресло. Это, однозначно, самое спокойное место для чтения.
Первая рукопись — ужасна. Если бы я брала по центу за каждую рукопись, начинающуюся с главной героини, разглядывающей свое лицо в зеркале, я была бы богата. Очень многие просто списаны с 50 оттенков. Я аккуратно кладу на стол, скрепленные степплером три главы, окунаю палец в кофе, мажу дно своей кружки и ставлю кружку на рукопись. Потом указательным пальцем немного вожу по образовавшему кофейному кругу на рукописи, чтобы создалось
Знаю, это некрасиво, но к сожалению, необходимо. Раньше, когда я не ставила таких кофейных кругов, а возвращала эти ужасные рукописи авторам, они начинали писать письма в агентство, обвиняя нас, что мы их не читали. С этой техникой я перестала получать подобные письма.
Поэтому приспокойно беру следующий конверт. Первое мне бросается в глаза профессиональная фотография красивой женщины, приложенное письмо сообщает, что она хотела бы использовать эту фотографию на последней обложке книги. Это уже не очень хороший знак. Обычно ужасные рукописи, как правило имеют вот такие гламурные фото. Я начинаю читать текст и вздыхаю, поскольку с трудом могу осилить даже вторую страницу.
Я оставляю такое пятно от кофе, сгибаю пополам рукопись и вкладываю в собственный конверт автора с вежливым отказом от нашего агентства, и поднимаю взгляд к окну. На сегодняшнее утро достаточно. Я сама не своя, смотрю на часы.
Осталось десять минут до десяти. Пришло время спуститься вниз.
Я собираюсь любить тебя, пока ты ненавидишь меня.
13.
Далия Фьюри
Я бойко стучу костяшками пальцев в дверь кабинета. Я уже не чувствую себя нервной или испуганной, какой была в тот раз, робко стучась в его дверь. С Дейзи все в порядке, и я уже знаю все шаги этого танца. Возможно, даже с закрытыми глазами.
— Войдите, — слышится голос Зейна из-за двери.
Распрямив плечи, я толкаю дверь вперед, и черт побери, блины, переваривающиеся у меня в желудке, делают кульбит. У него влажные волосы, и на нем одета рубашка топленых сливок, которая открыта и оголяет его сильную шею. У меня перехватывает дух от его грубой мужской силу, просто волнами исходившей от него. Я останавливаюсь, не в состоянии двинуться.
— Доброе утро, — произношу я, внешне выглядя совершенно спокойной, но внутри у меня полный возбужденный бардак.
Он не тратит времени на обмен любезностями.
— Твоя киска голая под платьем? — первое, о чем он меня спрашивает.
Черт бы его побрал. Если он хотел поставить меня в тупик, то ему это удалось, причем с лихвой. У меня безусловно учащается дыхание, и мне кажется, оно становится слышно даже ему.
Вопросительно он приподнимает одну бровь.
— Эмм… нет.
— Снимай трусики. Ты не должна носить трусики, пока находишься в этом доме, или когда идешь куда-то со мной.
Мои глаза расширяются. Что за черт? Ну, и высокомерие!
— А когда у меня месячные? — едко спрашиваю я. — Я просто слегка переживаю за твою мебель?
— Я не помню, чтобы запрещал пользоваться тебе тампонами.
Единственно, как я могу себя защитить, это смотреть на него презрительно и пренебрежительно, пока снимаю трусики и сжимаю их в кулаке.
— Ну, если тебе все равно, я буду чувствовать себя более защищенной в определенном плане в трусиках в свой определенный период.
— Мне не все равно, — с пафосом заявляет он.
Властный ублюдок.