Я не твоя

Блио Элен

Я стараюсь быть предельно вежливым, предупредительным. Веду себя корректно, скромно, даже не по-дружески. Просто ровно.

Как посторонний.

Я и есть для нее посторонний. Пустое место.

Нужен только для того, чтобы спасти ее ребенка. Я уверен, если бы не случилась эта страшная болезнь я бы вообще вряд ли узнал о том, что Зоя овдовела. А если бы и узнал – сомневаюсь, что она подпустила бы меня к дочери.

Зоя сказала тогда, что она умерла. А я снова и снова чувствую, что она жива, это меня она похоронила в тот день. Похоронила для себя. Меня для нее нет.

Нет

Тамерлана, мужчины, которого она когда-то любила. Мужчины, которому отдавала себя с такой трогательной наивностью и глубиной. Всю, без остатка, до последней капельки пота, застывшей над верхней губой…

Есть просто мужчина, который нужен пока, на какое-то время.

И я это принимаю.

Хотя… к чёртовой матери! Ей не удастся от меня избавится! Я не брошу своих детей!

Даже если она увезет их на Кипр, в Грецию, в Америку, на край земли! Я найду. Найду, чтобы просто быть рядом.

Я же вижу, как тянется ко мне дочь! Как она окрепла за то время пока я рядом. И доктор постоянно говорит об этом.

– Тамерлан, я хотел вам спасибо сказать. Вы просто волшебник. Такое ощущение, что доктор тут не я, а вы. Вы приходите, и моя пациентка оживает. Кстати, не она одна.

– Не понял?

– Когда вы м ней в игровую приходите, к вам все дети тянутся. Дети всегда чувствуют хорошего человека, и здоровую энергию.

– Не уверен, что я хороший человек. – мрачнею. Я правда в этом не уверен.

Я жесткий, бескомпромиссный в бизнесе. Я стараюсь не допускать ошибок, не подпускать к себе близко никого. Особенно тех, кто, подобно Алиевым, хочет подмять меня под себя, подлизываясь, угрожая, уверяя, что для нашего клана будет лучше, если я возьму жену, рожу наследника. Лучше для клана. Только вот никакого клана нет. Я почти прекратил дела с моими земляками. И матери запретил общаться с теми, кто приводит в ее дом невест для меня.

Я один и буду один. И наследники у меня есть. Сандро. Светланка. Скоро родится еще один. Одна. Почему-то я уверен, что будет девочка. Может потому, что маленькому Светлячку так хочется? Не знаю.

– Хороший, хороший… Плохие люди не оплачивают операции незнакомым детям. И не дают деньги на лекарства, которых не хватает.

– Это делают нормальные люди. Не хорошие. Просто нормальные. У кого есть возможности. Я бы дал и больше, но вывести из бизнеса так много не могу. Если рухнет компания – чем я буду помогать?

– Мы и не просим больше. Нам выше крыши то, что вы уже сделали! А насчет хороший…Не только дети это чувствуют. И родители. Все на вас тут молиться готовы.

– Да. Все. – все кроме одной, самой главной, хочется сказать, но… молчу.

– Тамерлан, я, может, не в свое дело лезу. Не может. Точно не в свое. Но… Может быть вам быть чуть понежнее с Зоей?

– Что? – я теряюсь, не от того, что доктор перешел границу, нет, я… не ожидал что ей нужна моя нежность.

– Мы с вами будем видеться реже, вы заберете Свету домой, Зоя мне уже сказала, что они переезжают к вам. Зое, в ее положении ей… Ну, знаете, беременные женщины капризные.

– Если бы… Зоя не капризная.

– Она просто не позволяет себе расслабиться,

уже давно. Еще с того момента как болезнь ее мужа вернулась. Зоя больше года живет в каком-то диком, адском напряжении. Ей просто нужно чтобы кто-то взял на себя часть ее груза.

– Я стараюсь.

– Плохо стараетесь. Я бы такую женщину на руках носил.

– Вы… вы просто ничего не знаете, она… у нее есть причины держаться от меня подальше. И я уважаю ее выбор.

– А вы попробуйте не уважать. – доктор усмехается.

– Как? – я не понимаю, что он имеет в виду.

– Молча. Просто возьмите и перестаньте относится к ней как к хрустальной вазе. И не бойтесь, что она рассыплется.

Выхожу из кабинета под впечатлением от его слов.

Но…

Пересилить себя все равно не могу. Никак. Не получается. Руку к ней протянуть не получается.

А так хочется! Мечтаю… чёрт, это ужасно, но я мечтаю, чтобы она снова ногу вывихнула, и я мог бы носить ее на руках.

 Жду, когда малыш в ее животе подрастет настолько, что начнет толкаться, и тогда, может быть, я смогу попросить ее дать мне потрогать его… ее…

Дом, куда я привез их несколько дней назад всем очень нравится.

Моя дочь, мой маленький Светлячок в восторге от своей комнаты.

Я пригласил дизайнера, которая разработала всю концепцию, основываясь на предпочтениях моей малышки. Я знал, что она без ума от диснеевских героинь, особенно от Русалочки, так что вся комната оформлена в стиле морского замка. Игрушек накупил, конечно, море. Хотя сам себя бил по рукам, помня, что нельзя баловать детей.

Вспоминал Ильяса, который рос в то время, когда наша семья уже достигла, благодаря мне высокого уровня. У него было все, что только могла душа пожелать. И это, увы, не пошло ему на пользу.

Я боялся поначалу, что Сандро будет ревновать, переживать, хотя это было не в его характере. Но он проникся идеей о том, что скоро в доме появятся женщины, и маленькая девочка, которая будет ему как сестра.

Я сказал «как» не потому, что не считал Сандро родным. Наоборот, странным образом мы с этим парнишкой были очень близки. Хотя я знал, что когда-нибудь мне придется ему рассказать о том, что я не родной его отец и о том, что стало с родным. И с матерью. Я надеюсь, что он сможет все понять, простить и… не будет мстить мне за их жизни.

Стою на пороге дома и страшно сказать – реально дико боюсь, что им не понравится. У меня очень простой дом. Да, он большой, просторный, но в нем не хватает тепла.

Женской руки, как говорит Айна – не могу называть ее домработницей, она тут домохозяйка скорее. Пытается сделать уютно, но не слишком удается. Правда, я отучил ее говорить о том, что мне надо жениться. Не надо. Женился уже один раз.

– Вот мой дом, теперь ваш дом. А это мой Сандро, сынок подойди, поздоровайся.

Парнишка стесняется, а Света со свойственной ей непосредственностью тут же берет его в оборот. Обнимает, сразу говорит, что она болеет, поэтому такая страшненькая – лысая и волосы еще совсем плохо растут. Я вижу, как мой сын-молчун смущается еще сильнее и говорит ей, что она очень красивая.