Я не умру
Шрифт:
– А потом?
– спросил он.
– Потом мы предложили Авле выбор, королевский прокуратор. Либо она отправляется в экспедицию и жертвует собой, однако дети её останутся живыми и здоровыми, либо её сжигают вместе с сыном и дочерью. Девушка оказалась неглупа и выбрала поход в ледяную пустыню.
– Почему тогда Авле позволили спать в одной палатке со мной?
Старейшина устало потер глаза указательным и большим пальцами.
– Слишком много вопросов... командир. Авла никого не тронет, потому что знает, что если я все-таки вернусь в Венерандум, то её дети больше никогда не покинут казематы. О, вы даже не представляете, в каких красках я расписал их
– Актеоун разразился оглушительным зловещим хохотом.
– Матери очень боятся, знаете ли, что их детей изнасилуют...
Больше не в силах терпеть рядом с собой старика, Тиберий спрыгнул с саней и, работая лыжными палками, покатил к своим бегункам.
– Я не сказал вам самого главного!
– донесся из-за спины скрипучий голос Актеоуна.
– Авла не больна. Она беременна. Нерожденный ребенок станет отличным подношением монстру-червю!
В голове Тиберия мелькнула лишь одна мысль: так вот что хотел сообщить тот упавший в дыру палангай Фабриций! Солдат как-то прознал про беременность девушки и пытался все рассказать ему, но не успел.
"Дагулы! Какой же я дурак"...
Вскоре экспедиция наткнулась на ущелье в горах, которое должно было вывести их в долину. Оно оказалось настолько узким, что сани едва не касались гранитных стен. Тиберий принял решение продолжить путь, пока они не натолкнутся на тело упавшего ящера Сира. Палангаи попытались было противиться воле королевского прокуратора, но кудбирион смог убедить их.
И теперь они шли по узкому проходу, а над ними практически смыкались невероятно высокие каменные валуны, уходящие в чернильные небеса. Казалось, с каждым пройденным эмиолиусом горы все сильнее сдавливали людей. Тиберий пытался убедить себя, что это ему всего лишь кажется и вскоре ущелье расширится и выведет к долине, однако мозг отказывался принимать разумные доводы.
Поэтому ему оставалось лишь смотреть на изломанную линию блистающего звездами неба и не думать о плохом. Он уже слышал вкрадчивый шепот, вползающий в уши от колких точек, но боялся бросить взгляд вперед. Ведь за любым горным поворотом экспедиция могла наткнуться на дагула.
Тиберий закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на мороз. Странно: за все время, проведенное за стенами Венерандума, ему так и не удалось привыкнуть к холоду. Он поклялся себе, что если боги смилостивятся и им удастся возвратиться домой, то вернется вместе с детьми в Юменту. В Нижнем Городе, по крайней мере, было всегда тепло.
Горы между тем поднимались все выше, но дно ущелья оставалось ровным. Хотя Тиберия беспокоило, что проход извивался немыслимыми зигзагами и не выводил к долине. Как бы расселина не стала еще уже. От одной мысли бросить сани по спине забегали сонмы мурашек.
По приказу кудбириона все палангаи сняли маски, чтобы встретить дагула Сира подобающим образом. Однако секунды перетекали в часы, а ущелье по-прежнему не сменялось долиной. Тиберий приметил, что проход постепенно ширится. Возможно, удача еще не покинула экспедицию. Он пытался осознать последние четырнадцать дней. Память услужливо подкидывала нужные воспоминания: речь Безымянного Короля в Венерандуме, первый привал в ледяной пустыне, долгий и нудный путь по обширному заснеженному пространству, упавший в дыру палангай, сплавленные в единый комок плоти люди Кезона Марциала и вот теперь поиски долины в ущелье.
Тиберий мысленно радовался тому, что ему практически удалось добраться до крылатого ящера-бога! Никто и никогда не был в этой узкой расселине, никто и никогда не покидал так далеко
"Хватит мечтать, старый дурак. Дойти до гор было несложной задачей. Теперь необходимо найти упавшего бога и вернуться в Мезармоут. Будь начеку".
Кивнув самому себе, Тиберий обернулся и бросил взгляд на лежащую Авлу. Она дрожала, хотя ветра в ущелье не было, и пыталась натянуть на себя еще одно теплое одеяло. По приказу лекаря девушка сняла маску и, не моргая, глядела на звезды. Её лицо посерело и казалось каменным. Врачеватель сидел на коленях рядом с ней, пытался заставить выпить одно из своих противных лекарств, но Авла отказывалась.
Тиберий пытался убедить себя, что ничего не чувствует к этой женщине, что она предательница и вероотступник, что вскоре ей придется пожертвовать собой, дабы экспедиция продолжила путь к дагулу. Однако он никак не мог не думать о ребенке в её чреве. Когда-то очень давно, кажется, целую вечность назад, его Юлия была тоже беременной. Ох какое и грустное, и радостное время! Он старался не покидать любимую жену ни на секунду, выбирал имя будущему ребенку и даже следил за тем, как готовили слуги и рабы, чтобы радовать Юлию вкусной и полезной едой.
"А какое будущее ждет Авлу?"
Он хотел было окликнуть друга, но в последний момент сдержал себя. Жуткая тишина стояла в ущелье, солдаты молчаливо тащили сани, и потому Тиберий побоялся, что их разговор с кудбирионом услышат. К тому же сейчас было не до бесед - за любым поворотом могла появиться долина. Его самого трясло от радостного ожидания. Будучи еще несмышленышем, воровавшим на рынке горячую выпечку, он мечтал когда-нибудь попасть в Венерандум и увидеть летающих дагулов. Теперь же Тиберий не только воочию встретится с Сиром, но и коснется его.
Возможно, коснется.
"Из-за проклятых нервов совсем не могу сосредоточиться. Словно мальчишка ожидаю чуда".
Больше не в силах сидеть на месте Тиберий поднялся, бросил быстрый взгляд на Авлу, Кретику и гиганта Септима и приказал лекарю, сидящему на спинке саней, разжечь два сосуда с топливом. Он объяснил это тем, что больным нужно было согреться, однако прекрасно понимал ради кого на самом деле так старался.
Ради Авлы. Тиберий представил на её месте свою жену. Смог бы он смотреть, как его Юлия корчится на морозе? Смог бы терпеть эти тихие стоны? Конечно нет. Авла мало походила на его супругу: слишком грубое лицо, непропорциональное тело, крупные мозолистые руки крестьянки, все дни проводившей на фермах Юменты. Видимо, бедняжка с детства много и упорно работала. И можно было понять, почему она поверила словам вероотступников. Те предлагали не только доброго и всесильного бога заместо пантеону жадных до крови и мстительных сверхъестественных существ, но и свободу выбора. Лжепророки наивно верили в народовластие.
"Вот и ты стал думать как враг Мезармоута. Стоит ли напомнить, что твоя некогда верная рабыня высыпала прах Юлии и заменила статуэткой их длинношеего идола?"
Неожиданно Немерий поднялся, перелез через костяное ограждение и сел на колени напротив Авлы. Он снял перчатки, положил их рядом с собой и, не отрываясь от лица девушки, вытащил мешочек с жиром. Губы бедняжки впервые за долгое время растянулись в благодарной улыбке. Она даже попыталась приподняться, но кудбирион опустил ладонь на её грудь и замотал головой. Через некоторое время Немерий аккуратно размазывал жир по лицу Авлы.