Я не ваша, мой лорд
Шрифт:
— Любим, наверное, — пожимаю я плечами. Вот не представляю, как мы сейчас находясь в Босварии, выполняя довольно опасное задание, начнём бегать на свидания, на радость тем, кто захочет узнать кто же мы такие, или тем, кто клюнет на легенду о хали Севаре. Неужели он думает, я этого не понимаю?
— Я исправлюсь, — обещает мне Севастьен.
— В Сэйнаре, — настойчиво уточняю я.
— Люблю тебя, — произносит он, серьёзно глядя в глаза.
— И я… — полушёпотом срывается с моих губ, но он всё равно слышит и его взгляд становится чуточку безумным, столько голода в нём плещется. Может сегодня наконец свершится то, чего я целую неделю пытаюсь
Остаток то ли позднего обеда, то ли раннего ужина мы проводим за не особо содержательным разговором, большей частью молча любуясь красотами за пределами балкона и вдыхая пьянящий аромат босварийского лета, поскольку расслабиться и быть собой всё-таки не можем из-за периодически появляющихся прислужниц, а играть положенные роли тоже, страх как не хочется.
А потом я опять прячу лицо, нам подают нашу карету, и мы отправляемся к дому хали Тимара. Вечерняя Замайра завораживает своей необычной экзотической красотой, пряными запахами, белыми фасадами домов и яркими красками цветущих двориков, ставен, вышитых ковров, висящих с балконов. Здесь, как и в любом другом городе можно было найти, как хорошее, так и его изнанку. А я не могу отрешиться от мысли, что эта поездка необратимо меняет что-то во мне, в моей жизни. И порой это немного пугает, вытягивая наружу отголоски моих старых привычных страхов. Но и отказаться от этих перемен невозможно и ещё страшнее, чем на них согласиться. Извечный вопрос. Жалеть, что не решилась, не попытала счастья, не ухватила судьбу за хвост, поддавшись страхам и сомнениям, или… а что «или»? Есть ли оно? Или истаяло давно в пламени моей капитуляции?
В прихожей, когда мы приезжаем, нас встречает всегда молчаливый слуга хали Тимара, кланяется низко и произносит:
— Хоаль Кариля, для вас принесли подарок.
Я ошарашенно останавливаюсь, а Севастьен и вовсе, будто на стену налетает.
— Подарок? — непонимающе хмурюсь.
— Да, — он хлопает в ладоши, и в комнату входит одна из служанок, неся в руках корзину с роскошными белоснежными цветами орхидис, чьи нежные лепестки, похожие на восковые, словно усыпаны карамельной и шоколадной крошкой. Красиво. А между тёмно-зелёных гладких листьев маленькая белая карточка, где написано всего лишь одно слово: «Очарован»
Те женщины, которые говорят, что им приятна мужская ревность, либо нагло врут, либо не любят тех, о ком говорят, и… не понимаю я их в общем. Вот что может быть приятного в том, когда твоему любимому человеку неприятно? И чувство вины это дурацкое, взятое ниоткуда, раздражающее царапающим ощущением в груди.
Едва прочитав карточку, я уже знаю, от кого она. И Севастьен тоже знает. И его утихнувшая за вечер злость вспыхивает с новой силой, хоть он и старается этого не показывать. Поборов нечаянное сожаление, — красивые ведь — я решительно велю служанке.
— Выбрось их. Мне не пристало принимать такие подарки, — цветы, конечно, ни в чём не виноваты, но я знаю, что поступаю правильно.
— Как прикажете, хоаль, — кланяется она и уносит корзину прочь.
А я прохожу мимо Севастьена и молча поднимаюсь на второй этаж, направляясь к нашим покоям. И лишь спустя долгих несколько секунд слышу позади следующие за мной тяжёлые мужские шаги.
— Зачем ты это сделала? Тебе ведь они понравились, — интересуется преувеличенно ровным тоном герцог, как только за нами закрываются двери.
— Это всего лишь цветы, — пожимаю я плечами.
— И что, ты хочешь сказать, что тебе было неприятно их получить? —
— А почему мне должно быть это приятно? — поворачиваюсь я к нему и склоняю голову набок, изучающе рассматривая.
И как же я раньше не замечала этой жгучей ревности в его глазах? Почему не понимала? Он же зверем смотрел на каждого, кто на его глазах пытался ко мне приблизиться. Даже на Тоду поначалу. Но с напарником у нас быстро установились братско-сестринские отношения, после чего и лорд к нему подобрел. А я, дура, принимала это за опеку.
— Ты заинтересовала Корима. Не только как агент. Уж, я-то вижу, — цедит он сквозь зубы запуская пальцы в волосы.
— Я этого не хотела, — поджимаю губы, хоть он этого и не видит. Стягиваю с головы карилью, отвернувшись к зеркалу.
— Не хотела. Я знаю. Я стараюсь держать себя в руках. Всегда старался. Никогда не хотел показывать тебе, насколько я помешан на тебе, насколько собственник. Насколько готов убить любого, кто хотя бы взглянет на тебя, моя Скарлетт, — на моих плечах смыкаются его пальцы и большое напряжённое тело прижимается со спины.
— Почему? — срывается из моих губ хриплый шёпот.
— Потому что не признаешь себя моей. Потому что продолжаешь быть соблазном для всех… для этого… принца, — Севастьен уже буквально рычит, припадая губами к моей шее.
— Я не думаю, что он интересуется мной, как женщиной. Скорее, у него, как и у его отца есть какой-то другой интерес. Мои способности, например…
— Наивная. Может для Ардораша, но не для Корима. Этот точно хочет тебя не только из-за твоей магии, — мужские ладони скользят по моим рукам, сжимаются на запястьях, там, где под вышитыми манжетами спрятаны его браслеты.
— Он всего-то моё лицо минуту видел, с чего бы ему меня хотеть? — возражаю с раздражением, отступая и разворачиваясь к нему лицом к лицу.
— Неужто не понимаешь? — с ревностью щурится он, в ответ наступая. — Не замечаешь, как плывут мужики от твоего голоса, от того, как ты движешься, улыбаешься, как пропадают от одного взгляда твоих бездонных колдовских глаз? Как смотрят тебе вслед, похотливо, мечтая получить тебя себе.
О чем это он? Я, конечно, понимаю, что довольно привлекательна внешне, но, чтобы настолько… Его послушать, так я получаюсь какой-то роковой соблазнительницей, а на деле даже его не соблазнила пойти до конца.
— Ты преувеличиваешь, — фыркаю, делая шаг назад. Что-то сегодня я не готова к потере девственности. Настроение не то. Хочется стукнуть кое-кого, излишне ревнивого.
— Да неужели? Ты просто не представляешь скольким в Департаменте мне пришлось вставить мозги на место, чтобы не зарились на агента Скар Соланьяри, — он шагает следом, вынуждая меня отступать, пока спиной не касаюсь стены.
— Вот как, значит, — чувствую, как внутри закипает ярость, толкающая на глупые слова, полные злой обиды. — Мужчин от меня гонял, а сам себе в женском обществе не отказывал. А тут? Может присмотришь себе наложницу? Или даже парочку? Во дворце уже толпа желающих. Выбирай, какую хочешь, раз со мной не желаешь близости. Чтобы уже наверняка удержаться от меня подальше. Называешь меня ходячим соблазном?! Что ж ты сам не соблазнился?! Или опять какие-то принципы мешают?! Я снова для тебя запретная страсть?!! Или может ты меня попросту не хочешь?!! А Тьен?!! Так я больше не буду навязываться. Один раз ушла, смогу и второй, только не жди потом, что ещё раз позволю тебе ко мне приблизиться, что снова тебе поверю…