Я (не) ведьма
Шрифт:
Все смотрели на меня, и это было… восхитительно. Я не удержалась и скосила глаза на королевскую ложу — один вид ошарашенных сестер и мачехи, бледной, как смерть, доставил мне огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Я честно попыталась вспомнить о добродетели всепрощения, но солнце так ликующе играло на золотых пластинах венца — что я послала в тартарары все мысли о прощении.
Это был мой триумф, и надо наслаждаться им, а не переживать по поводу посрамленных красавиц-сестер.
Золотой венец покачивался совсем рядом, я сняла его с древка копья и надела на
Фанфары трижды протрубили в мою честь, а отец хлопал в ладоши с таким рвением, будто я и в самом деле была его любимой дочерью.
— А сейчас награда и для вас, сэр Эдейл! — воскликнул он, когда восторги немного поутихли. — Просите! Любое желание!
Мачеха бросила на него быстрый взгляд, но тут же опустила ресницы, хотя губы ее сжались в узкую полоску. Зрители притихли, ожидая, что скажет победитель.
Я хотела сесть обратно на скамью, но ко мне подбежали личные служанки мачехи, подхватили под локти и со льстивыми улыбками повели в сторону королевской ложи, где мигом освободилось плетеное креслице.
Рыцарь молчал, пока я не села рядом с сестрами. Я следила за ним и заметила странное — он передал копье оруженосцу и одним движением пальцев оторвал мою пряжку с перчатки. Оторвал напрочь, даже не глядя, каким-то чудом порвав вощеные нити.
— Просите, добрый сэр! — великодушно разрешил отец.
— Если мне позволено, — сэр Эдэйл говорил громко, но смотрел куда-то поверх головы моего отца, будто ворон ловить собирался, — я прошу старшую дочь вашего величества, по поручению моего господина — Чедфлера Сомареца, короля Баллиштейна. Прошу от его имени и для него — руку и сердце леди Кирии Санлис.
Вслед за словами сэра Эдейла в королевской ложе повисла тяжелая тишина. Только придворные, сидевшие далеко, возбужденно зашептались. Стелла ахнула, словно ее укололи булавкой в бок, но леди Готшем даже не посмотрела в ее сторону. Наверное, ее, как и меня, оглушили слова «король Баллиштейна».
Но что это за Баллиштейн? Я никогда не слышала о таком королевстве.
И лишь потом до меня дошел смысл предложения — победитель турнира просил меня не для себя. Он просил за какого-то там короля, о котором я знать не знала.
Только что в моей груди горело солнце, заставляя кровь кипеть, а теперь я вся заледенела. Нет, я знала, что короли частенько отправляли за невестами слуг, в этом не было ничего странного или оскорбительного, но вот это… сейчас… Я почувствовала себя обманутой, и… оскорбленной. Еще и пряжку напоказ оторвал. Сначала оторвал с моей туфли, не спросив меня, а потом и со своей перчатки — потому что он так решил. Сам решил.
Похоже, отец тоже ничего не слышал, о Баллиштейне, потому что оглянулся на лорда Кавендиша, первого советника, который скромно стоял за его креслом. Кавендиш тут же сделал шаг вперед и что-то шепнул на ухо моему отцу.
— А! Вы — посланник из Норсдейла! — просиял отец. — Так бы и сказали!
—
Его конь беспокоился, перебирая копытами и закусывая удила, но рыцарь удерживал его около нашей ложи и упорно смотрел куда-то в небо.
— Если вы предоставите верительные грамоты и подтвердите просьбу короля, я не имею ничего против этого брака, — важно сказал отец. — Тем более, если это желание победителя. Но такие вопросы не решаются на ходу. Прошу вас быть моим гостем. И сегодня вечером, после праздничного пира, мы обсудим предложение милорда Сомареца.
— Норсдейл!.. — почти прошипела Ольрун, глядя на мать, как будто она была виновата в том, что король захотел именно меня.
Леди Готшем сидела с каменным лицом, но я чувствовала, что в эту минуту она очень жалела, что не сплавила меня в монастырь месяц назад.
Даже я — не изучавшая геральдику и историю королевств, знала о Норсдейле. Земли нашего короля Альфреда граничили с Норсдейлом на севере, и тамошний король приходился его величеству Альфреду то ли троюродным дядей, то ли пятиюродным братом. Они воспитывались вместе, и долгое время король Норсдейла жил в замке Альфреда и был его верным другом и соратником. Говорили, что у них там, на севере, драгоценные камни валялись под ногами, как простые булыжники, а золотым песком посыпали дорожки в саду.
И вот этот король затребовал меня в жены?..
Я испытующе посмотрела на сэра Эдейла, но тот уже благодарил отца за честь и обещал к вечеру приехать в Санлис со всей миссией. Он развернул коня и погнал его к выходу с ристалища, а зрители бросали под копыта цветы. Дамы щедро бросали и рукава вместе с цветами, но рыцарь не поймал ни одного.
Не успел победитель покинуть ристалище, как Ольрун громко зашептала матери:
— С чего это король захотел Кирию?!
Леди Готшем не ответила и опустила ресницы, сидя очень прямо, разглаживая платье на коленях.
— Папа! — чуть не плача воззвала к отцу Ольрун, не дождавшись ответа от матери. — Почему Кирия?! Но тот пожал плечами, улыбаясь:
— Откуда же я знаю? — весело сказал он и прищелкнул пальцами, приказывая, чтобы ему подали вина. — Породниться с Норсдейлом, это великолепно! Такими предложениями не разбрасываются.
— Наверное, король просто не знал, что Кирия — незаконнорожденная! — Ольрун говорила достаточно громко, чтобы ее могли услышать придворные, находившиеся в ложе, и леди Готшем положила дочери руку на плечо, призывая успокоиться.
Но Ольрун сбросила ее руку, голос у нее зазвенел, как от слез:
— Он просто не знает, — повторяла она на разные лады. — Просто не знает! Он думает, что она — законная и старшая! Папа, вы обязаны сказать, что законная и старшая — я!
— Поговорим об этом после, — было видно, что отцу не хочется ссоры, а она явно назревала, потому что леди Готшем приняла вид оскорбленной святой, и я уже догадывалась, как она напустится на отца по возвращению в замок, убеждая, что с королем лучше устроить брак одной из её дочерей, а с меня достанет и простого рыцаря.