Шрифт:
Глава 1
Я хотела бы стать туманом. Я хотела бы стать воздушным змеем. Я хотела бы стать дымом. Я повторяла это про себя, когда смотрела на монитор, на вздутый пожелтевший натяжной потолок, на рабочий стол цвета школьной парты. Я могла поднять голову и опустить, но поворачивать – нет.
По опенспейсу туда-сюда ходили люди, смотреть на них было запрещено. Только два раза в день я позволяла себе оглянуться – сзади за такой же партой сидела моя единственная заступница, Стася. Она приносила чай и бумажные платочки, когда я плакала. Иногда интересовалась моими
Справа было слепое пятно. Я никогда не поворачивала голову вправо добровольно. Справа, за одним столом со мной, сидела моя смерть, моя петля, наказание за все грехи. Моя начальница Ангелина.
Один. На собеседовании Ангелина предупредила: «Я требовательна к себе и к другим». Я зауважала её за это. Всё правильно: начальница должна относиться к работе ответственно. И слегка испугалась – вдруг не справлюсь с её требованиями.
Два. В первый рабочий день Ангелина сказала: «Я не люблю повторять дважды». Я старалась конспектировать каждую её фразу, каждое слово, а потом расшифровывала закорючки, написанные в спешке. И всё равно Ангелина была мной недовольна, называла бесполезной и повторяла: «Отойди, я сама». Начало карьеры было положено, работа – это прогулка по нервам Ангелины, танец с яйцами на голове.
Три. Во второй рабочий день Ангелина произнесла: «Ой, кажется, у меня сломался компьютер. Наверное, он не хочет, чтобы я работала». Её рассмешила эта шутка – она взвизгнула-хохотнула по-поросячьи и ушла, спустя два часа написала мне, что сегодня работает удалённо. Я осуждающе подняла брови. Задач не было, и я посидела в телефоне и пошла домой.
На следующий день Ангелина пришла взъерошенная и взбудораженная. Она не села за рабочий стол, а пошла к коллеге Ане и села ей на уши. Час рассказывала о том, как съездила в парк развлечений «Остров Мечты». Моей мечтой было поскорее стать стеной, столом, креслом, лишь бы не слушать этот поток слов. Ангелина была на острове мечты не одна. Я узнала, что детей Ангелины зовут Анфиса и Аллуша, муж у неё деловой бизнесмен, они платят ипотеку, скоро Ангелина снова собирается в декрет. Я сидела со скучающим лицом и смотрела в чёрный монитор. Ангелина заметила меня, закончила с Аней и спросила, явно зная ответ:
– Ты сделала вчерашние задачи?
Задач у меня не было, я прошептала:
– Какие задачи?
– Я не слышу, говори громче! Задачи, которые я тебе вчера отправила в телеграме.
Мы с Ангелиной в телеграме не переписывались. Она пару раз писала мне в вотсапе, другие коллеги тоже, так что вотсап был для работы, телеграм – для друзей и новостей в режиме не беспокоить. Сообщение от Ангелины я, конечно, пропустила. Ангелина победоносно улыбнулась:
– Тебе стоит внимательнее относиться к своей работе. Смотри, получается, вчера ты ничего не делала весь день…
Дальше я не слушала – замерла и пережидала бурю – Ангелину. Замирание стало главной стратегией выживания в офисе.
Моя работа напоминала школу: никто не радовался по утрам, старшие обижали младших, отличницы-трудоголички вкалывали с раннего утра до позднего вечера. У нас даже отмечали посещаемость, и за опоздания полагалось наказание. Правда, это правило действовало только для коллег на стартовых должностях. А ещё нужно было ходить в сменке. Я поняла это, когда увидела, что Ангелина сидит босая, а рядом с ней валяются сапоги. Вместо них Ангелина натягивала другие сапоги – с каблуком повыше и
Ангелина всегда приходила позже, чем было нужно. Но ей это, как и многое другое, прощали. Может быть, потому что при любой неприятности Ангелина начинала визжать и оскорблять всех, кто оказался поблизости. В такие моменты я переставала дышать, чтобы не привлечь лишнего внимания. Но конечно, всегда доставалось мне. Ангелина требовала понимания без слов. А я плохо угадывала её желания, даже облечённые в слова.
Ангелина не заботилась обо мне и других сотрудниках: она отказывалась повышать зарплаты, не стремилась выстраивать отношения, давала невыполнимые задачи. Как будто мечтала выгнать всех. В таком месте не стоило начинать карьеру. Но эта работа была моей первой официальной, и платили тут чуть больше, чем на стартовой позиции. Я не могла позволить себе её потерять.
Не потерять эту работу было непросто. Ангелина всё переделывала за мной, крича на весь опенспейс унизительные гадости. Другие сотрудники уже привыкли и ничего другого не ждали. Мне говорили, что наш коллектив – большая семья. В большой семье всегда найдётся нелюбимый ребёнок или даже двое. Ангелина не любила нас обеих: меня и работу.
Если первая рабочая неделя оказалась насыщенной на открытия, то вторая – на события. У меня украли розовую кружку из «Икеи». Я оставила её на столе, отошла на пару минут, и больше кружки не было. Про себя я шутила, что принесла жертву богу работы и теперь всё станет неплохо. Я ошиблась.
Наш отдел занимался маркетингом, мы с Ангелиной и Аней – пиаром. Формально Аня и Ангелина занимали одинаковые позиции, на деле Ангелина руководила всеми нами и была, получается, директором по маркетингу. Я была уверена, что платят Ангелине гораздо больше, чем Ане. Ангелина выглядела очень зажравшейся.
К СММ-отделу у Ангелины всегда было меньше претензий и вопросов, даже если они запаздывали с постами или не отвечали на вопросы в комментариях. Всегда страдала пиар-часть отдела, а точнее – я, Ане прилетало меньше.
Любая коммуникация – это бой. Ангелина любила это повторять, когда у меня не получалось дозвониться до журналистов или найти «тёплые» контакты. К нам приходили с совершенно разными запросами: от кампании краудфандинга для небольшого приюта с пожилыми брошенными животными до продвижения личного бренда девочки-пятиклассницы, дочери человека-с-деньгами. Чтобы предложить сотрудничество, нужно было писать самым разным людям. Благодаря этому я узнала, что у многих богачей-бизнесменов нет социальных сетей и связаться с ними можно только через знакомых. Ангелина меня ни с кем не знакомила, так что приходилось довольствоваться работой с душными блогерами. Я ненавидела пиар всей душой. Ангелина ненавидела меня.
Я знала, что не должна работать здесь. Это было ясно любому с первого взгляда. Я выглядела иначе, двигалась иначе и совсем не попадала в коллективный ритм. Бывали дни, когда рабочие дела занимали около часа, а остальные восемь я смотрела в монитор. Другие коллеги умели растягивать этот час на весь день: периодически заглядывали в телефон, ходили в туалет, на перекуры, на обед. Мне было слишком страшно делать лишние движения – Ангелина могла заметить их и вспомнить, что я существую. Поэтому я ждала, когда она отвлечётся, и только тогда бежала в туалет и надолго там запиралась.