Я обязательно уволюсь
Шрифт:
Мы напились, нас слегка шатало, мы держались за руки и посмеивались. Она смотрела только на меня, а я смотрела на неё. И я была готова уехать с ней в этот вечер, хотя никогда так не делала. Почти наступила ночь, все начинали собираться домой, разговоры становились мягче и тише. Женщине пришло сообщение. Она встрепенулась и сказала немного виновато: «Муж приехал». Я рассмеялась, как обычно не смеюсь, – низким грудным голосом. Она ушла и больше к другу не приходила.
Такое общение периодически случалось со мной, друг был значимой персоной, персоной грата и имел больше знакомых, чем среднестатистический россиянин. И эти знакомые были красивые, интересные.
Однажды я искала базу с контактами для нового большого проекта. Папка не открывалась, требовался пароль. Пароль висел на стикере под экраном компьютера Ангелины. Она сама мне об этом сказала, улыбнулась и не сдвинулась с места. Надо было подойти к ней очень близко. Я напряглась так, что у меня заболел живот. Ангелина пахла духами с ароматом корицы и спирта. Я подошла, наклонилась совсем рядом и быстро переписала все цифры и буквы пароля. Он не подходил. Я снова наклонилась над Ангелиной, увидела, что вместо ноля нарисована большая буква «О». Корица со спиртом успели проникнуть слишком глубоко, моё тело им не обрадовалось, и я чихнула Ангелине на шею. Так стало понятно, что духи у Ангелины палёные. Я замерла, Ангелина тоже. Потом я сказала:
– У меня есть влажные салфетки.
Ангелина посмотрела на меня всё ещё в ступоре и ушла в туалет. Видимо, на неё никто никогда не чихал. Вернулась она через полчаса.
В папке вместо базы контактов клиентов я обнаружила базу контактов всех сотрудников, бывших и нынешних, то есть вообще всех-всех. ФИО, должность, дата рождения, паспортные данные, стаж работы, вид трудоустройства (трудовой договор, ГПХ с физ. лицом или ГПХ с самозанятым). Конечно, я стала изучать тех, кто работал на моей должности до меня. Девушки – а это всегда были юные девушки – менялись с периодичностью раз в два-три месяца или уходили в течение двух недель. Их было легко понять. Их было легко ломать.
Я записала почту своей предшественницы – на будущее, мало ли что. Где-то месяц я собиралась связаться с ней и постоянно откладывала: было не до того. Появился большой проект, и все считали, что наш отдел маркетинга должен на нём постараться. Я ничего не понимала, но у Ангелины выдался спокойный период, и она объясняла мне всё на пальцах и даже почти не кричала, если я задавала уточняющие вопросы.
Мы успешно сдали проект, заказчик остался доволен. Я получила похвалу от Ани:
– А ты молодец! Видно, что соображаешь.
И комментарий от Ангелины:
– Было не так уж и плохо.
Я возвращалась домой довольная, купила по дороге торт и собиралась съесть его одна. И съела. В десять вечера мне написала Ангелина: Сделай презентацию по проекту, и отправь сначаламне потом заказчику срочно!!!!!
Ангелина часто ставила запятые как попало, пропускала пробелы и набирала лишние символы и буквы. К этому я уже привыкла.
Я ответила: Давай завтра, уже поздно, я ложусь спать.
Ангелина написала:.срочно!
И я села делать презентацию. Презентации не были моим коньком. В пиаре вообще было мало моих коньков: я не могла похвастаться
Через час кривая и косая презентация, выполненная в шаблоне паверпоинт, была готова. Я отправила её Ангелине, но она так и не ответила. Без согласования с Ангелиной отправлять заказчику что-либо было нельзя, тем более итоговую презентацию. И я легла спать.
Утро встретило меня двумя пропущенными от Ангелины в четыре утра и сообщением:
Зпуазчику отправиоа?
Нет.
Понятно
В тот день Ангелина впервые пришла на работу вовремя и кричала на меня полчаса, голос её срывался на визги в каждом втором предложении. А я была туманом, воздушным змеем, дымом. Очень сильно болел живот, и я концентрировалась на этой боли. Повторяла про себя: «Я обязательно выживу». Презентацию Ангелина переделала, отправила заказчику, и больше мы не возвращались к той ситуации.
А дальше стало происходить неладное. Ангелина с каждым днём становилась всё более недовольной, часто отсутствовала на рабочем месте и практически всегда отвечала на мои вопросы так:
– А сама подумать не можешь?
Живот начал болеть почти постоянно. Аня однажды увидела мои страдания, спросила, в чём дело, и протянула таблетку:
– У тебя гастрит?
Я не знала.
– Похоже на то.
От таблетки Ани стало легче, а дома я загуглила лечение гастрита. Уже на следующий день я пришла на работу с микроаптечкой, где были «Смекта», «Мезим», «Фосфалюгель», «Альмагель» и «Дюспаталин», а ещё обезболивающие. Жизнь заиграла новыми красками.
Иногда таблетки помогали сразу, иногда не помогали вовсе. Предсказать, как отреагирует мой живот, было невозможно. Я училась терпеть боль. Гнев Ангелины был гораздо страшнее какого-то гастрита и бил больнее, так что свою болезнь я принимала со смирением. В интернете про гастрит было написано немало. Я читала с интересом – во-первых, это была моя первая серьёзная болезнь, и нужно было с уважением отнестись к ней, ближе познакомиться. Во-вторых, наконец появился повод жалеть себя и оправдывать провалы на работе, а для этого стоило подготовиться информационно.
Настроение Ангелины привлекало теперь внимание всего офиса. Она грубила каждому, могла начать орать в любой момент. С ней ещё больше, чем раньше, предпочитали не связываться. А исподтишка называли Сатаниной. Мне это прозвище не слишком нравилось, но с офисом не поспоришь.
День шёл за днём, и почти про каждый я могла сказать: Ангелина снова не в духе. Мой гастрит тоже. Пора было что-то предпринимать.
Про контакт девушки из базы сотрудников я вспомнила на пятый месяц работы в компании. К недовольству Ангелины я уже привыкла и была равнодушна. Аню Ангелина тоже не щадила, поэтому они перестали общаться. Мы с Аней стали понемногу разговаривать не только о работе и иногда ходили вместе на кухню обедать. Кухней мы называли кабинет с обшарпанными стеллажами, шкафами и ненужной мебелью, потому что тут поставили холодильник, чайник и заварку зелёного «Гринфилда». Аня рассказывала о своём попугае, о философском образовании и задавала приятные необязательные вопросы обо мне. Большой плюс Ани был в том, что я не смогла бы в неё влюбиться – она слишком ярко красилась и слишком в стиле офиса одевалась. Появились перспективы для приятельства.