Я переиграю тебя. Реванш
Шрифт:
– Почему? – мой голос практически срывается. Эта новость вышибла всю опору из-под моих ног.
– Потому что мы с Владом так решили.
Всего семь слов, и меня прошибает очередным электрическим разрядом, полным ярости и негодования.
Что я там говорила про свое амебное состояние? Об этом смело можно забыть. Навсегда! Рядом с этим мужчиной я никогда не смогу быть безэмоциональным овощем. Я готова рвать и метать. В первую очередь Титова, а потом и Влада. Как они смеют лишать меня сестры в столь мучительный для меня день? Мое наказание продолжается? Таким
– Понятно… Значит, Влад тебе так ни о чем и не рассказал, – просканировав мое лицо, выдает Титов.
– Что он должен был мне рассказать? Что вы, ублюдки, решили запретить Арине приехать на мою свадьбу, тем самым еще больше усложнив мне этот проклятый день?! – срываюсь на крик и с трудом сдерживаю горькие слезы.
Идиотка! Слабачка! Знаю! Я должна была держаться, должна была казаться перед этим уродом сильной, но вот она я – лажаю в самом начале, намереваясь закатить грандиозную истерику.
И я точно устроила бы скандал, если бы не помрачневший стальной голос Титова:
– Рот закрой и впредь контролируй свой язык.
Я вздрагиваю от его приказа. Да… Именно приказа. Категоричного и не терпящего пререканий. А его ожесточенный взгляд прибивает к моей спине невидимую палку, вынуждая выпрямиться как солдат.
– Я больше не намерен терпеть твою вульгарную манеру речи. Еще хоть раз в общении со мной повысишь голос или обзовешь, и крупно пожалеешь. И лучше не проверять, каким будет твое наказание. Уверяю, тебе оно не понравится, – предупреждает он таким металлическим тоном, что меня пробирает озноб. Но он не побуждает меня стушеваться. Мне плевать на себя. Титов ничем меня не запугает.
Во мне кипит столько гнева, что хватило бы на целое войско, которое собирается вступить в битву с противниками, посягнувшими на чужую территорию. Сама совершаю шаг вперед, подходя к Титову вплотную. Задираю подбородок выше и медленно, почти что по слогам проговариваю:
– Ублюдок. Моральный урод. Подонок. Убийца. Скотина… Я могу продолжать до бесконечности. Мне никогда не надоест. И наказывай меня, как хочешь. Мне терять больше нечего.
Я надеялась, что мои слова повысят планку его злости, но сделали наоборот. Титов становится еще спокойнее и чуть склоняет голову набок, глядя на меня, как на глупое создание.
– Ты, как всегда, ошибаешься, Каролина, – он растягивает губы в обезоруживающей улыбке, а затем поднимает руку и бережно проводит пальцами по моей щеке. – Пока живы те, кого ты любишь, тебе есть что терять.
Сердце пробивает мощной дробью, вернувшийся страх будто инеем покрывает кожу. Я каменею, не находя в себе сил стукнуть его по руке, чтобы убрать от своего лица мерзкие пальцы.
– Ты не можешь навредить никому из членов моей семьи, – парирую я охрипшим голосом, непонятно кого из нас двоих больше пытаясь убедить в этом.
– Я, разумеется, не могу. Зачем мне проблемы с Владом? Но… – его палец перемещается к моим губам и нежно скользит по нижней от одного уголка до другого. – Никто из нас не застрахован от случайных происшествий, не правда ли?
Появившиеся в его глазах
Он опять это сделал… Опять пригрозил смертью в непринужденной, дружелюбной и, можно сказать, ласковой форме. Точно так же, как сделал это когда-то с Егором. И в итоге убил его. Безжалостно и не колеблясь. Что ему стоит организовать «случайное» убийство родных мне людей?
– Отлично. Вижу, что до тебя дошел мой посыл, – его улыбка становится шире, а мой ужас от этого мужчины – обширней. – Надеюсь, он поможет тебе контролировать свой характер и думать прежде, чем ты захочешь что-либо сказать или сделать. Кстати, это и есть третья причина, ради которой я пришел к тебе перед началом церемонии, – он убирает от меня свои клешни, оставляя после себя на коже зудящий ожог, и я наконец отмираю, протирая ладонью свои губы, будто желая отмыться. – Я пришел напомнить, что не в твоих интересах устраивать сегодня какие-то спектакли. А точнее, это не в интересах всей твоей семьи. И так как у меня сегодня совершенно нет настроения наблюдать за твоими выходками, побудь на празднике хорошей девочкой и покажи всем, насколько ты счастлива стать Титовой. Договорились.
Вроде бы в конце его интонации должен был прозвучать вопрос, но его не было. Лишь непоколебимый факт, который мне нужно принять, если я не хочу уничтожить всю свою семью.
Довольный моим красноречивым молчанием, Титов повторно оглядывает меня с головы до ног и, не увидев во мне ничего интересного, разворачивается и уверенным шагом двигается к выходу из спальни.
А я смотрю на его широкую удаляющуюся спину, и из всей мешанины мыслей и страхов на поверхность вырывается вопрос, который постоянно меня тревожит, лишая возможности докопаться до правды.
– Почему? – срывается с языка, прежде чем я успеваю его прикусить, позволив Титову быстрее уйти.
Он неспешно оборачивается, устремляя на меня вопросительный взгляд.
– Почему ты решил на мне жениться даже после всего, что произошло? Ты мог просто расторгнуть контракт, избавить себя от проблем со мной, забрать наши земли и истребить всю династию Гордеевых. Это сделал бы любой из Золотой десятки, будь у него такая возможность. А ты не пользуешься таким удачным шансом и все равно женишься на мне, хотя не любишь же, – последние слова проговариваю с непоколебимой уверенностью. Так четко и ровно, словно данный факт никак не способен на меня повлиять.
Но все это бред. Фальшь. Притворство. Всю нашу связь с Титовым олицетворяют эти три мерзких слова. И Дима в очередной раз подтверждает это, когда без колебаний отвечает будничным тоном:
– Нет. Не люблю.
Можно ли уничтожить то, что и так, казалось, было мертвым? Теперь я знаю, что да. Титов только что сделал это с завидной легкостью.
А затем он просто уходит, так и не удостоив меня ответом, чем красноречиво заявил, что я не заслуживаю объяснений.
Я для него никто.