Я переиграю тебя. Реванш
Шрифт:
Последний поцелуй Егора. Его влюбленный взгляд. Выстрелы. Тела, падающие на пол. Дыры в головах. Мрачное лицо Титова. Крик Андрея. Его уверенная фигура, финальные слова и глаза… Родные глаза, устремленные на меня… А сразу после взрыв, огонь, дым и…
– Иди сюда.
Вздрагиваю, когда слышу голос брата и чувствую бережный обхват рук на моем теле. Он вжимает меня лицом в свою грудь, и хлопковая ткань его майки намокает от моих слез. Черт. Опять я начала плакать.
– Не надо, – бормочу, пытаясь быстро отстраниться от брата.
Я до сих пор на него обижена,
– Надо, Кара. Плачь, – шепчет брат и утыкается носом в мою макушку, поглаживая меня по спине.
Объятия и такие нежные моменты между нами – редкость. Сейчас я даже вспомнить не могу, когда мы с Денисом вот так просто обнимались, пока он пытался меня утешить. Наверное, только в детстве, когда я до мяса разбивала колени после очередного падения. Во взрослой жизни таких эпизодов не было. С Владом же вообще никогда не было. Поэтому я не в силах долго сопротивляться. Расслабляюсь и плачу у него на груди, сгребая в кулак ткань его майки. Он ничего не говорит, не высказывает бесполезных фраз, которые придуманы каким-то дебилом в целях унять скорбь и боль утраты. Никакие слова не способны сотворить чудо. И Ден это прекрасно понимает. Он молча сжимает меня в объятиях и терпеливо ждет, когда я выплачу все, что накопилось за ночь. А когда осознает, что слез не осталось и я просто шмыгаю забитым носом, обхватывает мое лицо руками и сосредоточенно заглядывает в глаза.
– Легче стало?
Тупой вопрос. Мы оба знаем ответ, поэтому я даже не произношу его вслух.
– Когда-нибудь станет, Кара. Нужно, чтобы прошло время.
– Сколько? Вечность?
Денис слабо усмехается, но веселье не касается его вечно наглых, бесстыжих глаз.
– Андрей не хотел бы, чтобы ты долго лила по нему слезы. Он всегда знал, чем для него все закончится. И всегда был готов к этому. Уверен, ты тоже в какой-то мере осознавала, что он не пробудет с тобой до старости.
– Я старалась не думать об этом, – признаюсь тихо.
– Но тем не менее думала.
– И надеялась, что он все-таки пробудет со мной, как минимум, до ста лет.
Ден расплывается в улыбке, стирая с моих щек новые дорожки слез.
– В этом вся ты, Кара. Надежда – твое второе имя.
– Эта надежда в прямом смысле сгорела до пепла, – с прискорбием напоминаю я. – Андрей погиб. И все из-за меня.
– Не говори так, – Ден возвращает своему голосу серьезные ноты.
– Я говорю, как есть. Если бы я не сбежала, Андрей не приехал бы в аэропорт, и с ним все было бы в порядке.
– Кара, – с тяжестью выдыхает Денис, прежде чем продолжить: – Во-первых, не ты подорвала то здание. А, во-вторых, как я уже сказал: Андрей знал, что когда-нибудь умрет, защищая тебя. Это было его работой и единственной целью в жизни. Он был рожден и обучен именно для этого.
– И что теперь? – начинаю злиться. – Это как-то уменьшает мою вину в его смерти?
– Твоей вины вообще нет. Это то же самое, если бы повар, который всю жизнь готовил тебе еду, умер, стоя у плиты, пока
– Ужасная аналогия.
– Понимаю, для тебя это звучит ужасно, но я хочу, чтобы ты услышала меня, – он аккуратно обхватывает мое лицо руками. – Ты не виновата в его смерти. Не. Виновата.
Я внимательно смотрю в глаза брата, но ничего не отвечаю. В этом нет смысла. Он искренне верит в то, что говорит, потому что Андрей для него был одним из работников. Для меня же все иначе. И я ни за что не поменяю своего мнения. Вина в его смерти и смерти всех остальных людей лежит на мне. Точка.
– Я не хочу больше говорить об этом, – отстраняю руки брата от своего лица, желая срочно сменить тему. И в голове тут же всплывает вопрос, который терзал меня до момента, когда я заснула. – Как Лиза? И что за реакция у нее вчера была?
Ден хмурится и пожимает плечами.
– Понятия не имею. Сам не врубился, зачем Влад вообще ей про Андрея сказал.
– И у тебя нет никаких предположений?
Он замолкает ненадолго, будто обдумывая что-то, и только потом отвечает:
– Есть, но все они до абсурда идиотские.
Он решает не высказывать их вслух, но мне это и не требуется. Что-то мне подсказывает, что наши предположения идентичны, но я даже не хочу думать о них сейчас, они реально из жанра «фантастика». Будет лучше дождаться встречи с Лизой и узнать ответ лично у нее.
– А что за фразу она вчера мне выдала? Про горькую смерть. Как это понять вообще?
– Никак, засранка, – на сей раз Ден отвечает быстро и уверенно. – Вчера все мы были не в себе, и Лиза тоже, поэтому и ляпнула какую-то ерунду. Не заостряй внимание, а лучше вставай и умывайся. Я пока пойду вызову врача. Пусть проверит тебя и обработает лицо. Отек у тебя стремный и синяк немаленький. Боюсь, до свадьбы не заживет без медицинской помощи.
Стоит Денису напомнить мне о скорой свадьбе, как к горлу подступает тошнота. Сердце будто в кактус превращается и протыкает иголками все соседние органы.
– Сколько времени у меня есть? – спрашиваю хриплым голосом.
– Думаю, полчаса есть.
– Я не про врача, а про свадьбу.
– Не знаю. Этот вопрос тебе стоит задать Владу. Как и подготовить честный рассказ о том, почему ты вообще вчера сбежала.
– А разве Титов ему не рассказал?
– Может, и рассказал. Я не в курсе. Влад вчера был не в настроении делиться со мной хоть чем-то.
– Надеюсь, что Влад уже все знает. Я назвала причину Титову. Больше мне сказать нечего, – отрезаю я, желая закончить эту беседу.
Я не хочу говорить об этом с Деном или с кем-либо еще. И уж тем более не хочу этого делать в своей спальне, где, возможно, прямо в этот момент за мной ведется слежка.
Я лучше спрыгну с обрыва и разобьюсь о скалы, чем позволю Титову узнать, что мой побег спровоцировала не только новость о многолетнем сталкинге, но и открытие о его измене.
– Ладно. Я не стану на тебя давить, – произносит Ден и встает с кровати, вытягиваясь во весь свой почти двухметровый рост. – Но ты же понимаешь, что Влада такой ответ не устроит.