Я побит – начну сначала! Дневники
Шрифт:
1. Съемки в парикмахерской показали, что настрой конца работы меня дезориентировал – объект сняли скверно, девочка играет из рук вон плохо, это уже другая девочка.
Вывод один: то, что нужно картину срочно кончать, вовсе не означает, что ее нужно портить. Она сейчас решается.
2. Необходимо просчитать пленку и принять все меры к тому, чтобы перерасход был минимальным, а лучше, чтобы его вообще не было.
Надо проверить – остались лимиты на пробы, и взять полный лимит (списать на Кристину хоть 1000 метров по акту).
3. Надо пересчитать пленку у комбинаторов…
Надо
Стоит ли только заканчивать фильм раньше срока? Это даст возможность студии его править и править – надо подумать.
Самое сложное – сценарные проблемы и вопрос: куда вписывается история деда (она – пролог), куда встанет проход ребят (еще один пролог!) Вот и вся незадача!
Так ли уж нужен проход деда? Да, пожалуй, чтобы были ясны «заплаты». А история – тоже нужна, но где и как?
Надо сложить самый короткий вариант (без Петьки?), с Петькой, но коротко и пр.
1. К 1-му сентября: Вход Димки Сомова. Успех, дразнят Бессольцеву, она такая, она сякая – «сам ты чучело рыжее». Лена Бессольцева: «А можно я к тебе сяду». Удивление ребят… (Вот и будет новелла о Сомове.)
2. Без колхозного сада сцена у плотины шельмует Лену. Что-то быстро она полюбила. Не было причин, а она уже с поцелуями. И потом вообще поцелуй сейчас лишний, ибо не работает: «он меня обнял»…
3. Тут надо выстроить это дело, воспользовавшись рассказом, что ли!
Массовая культура рождает свой стиль – это, можно сказать, стиль-дизайн; понятие дизайна, включающее понятие моды и ее пульсации, выходит за рамки своего собственного смысла и становится стилем. Дизайн может вдруг использовать классицизм – и это будет «в духе классицизма», или импрессионизм – и это будет «в духе импрессионизма». Он может существовать в старорусском духе, в духе индийской интонации, смешивать стили, как краски, – одним словом, «Дизайн» оперирует принципами, как подходящими или неподходящими красками.
Программа дизайна – модно, добротно, шикарно, богато, полезно; «у нас на уровне мировых стандартов», «хорошо сделано» (это общая программа) – но тут прибавляется: «а все остальное не так уже и важно!».
Однако когда «дизайнеры» Никита Михалков и Павел Лебешев снимают «Родню», то тут столкновение с живой кровью Нонны Мордюковой и всего фильма становится основой драматургии, вернее, наддраматургии. И тогда стоит рассматривать это уже иначе: это новый (хоть и не новый) способ поисков подлинности драматургического конфликта.
Продюсерское мышление, дизайн как свобода от обязанностей верности стилю и даже смысла – все это надо бы подробнее рассмотреть. Во всем этом новый виток попыток раскрепостить себя от «смысла» как от пошлости. Ведь «смысловое» искусство стало ареной развлечений взбесившегося мещанина – реакция на это естественна. Мода – доминанта массовой культуры, робот-диктатор, стихия, разменянная на артикулы, шаблоны и стойкие предрассудки. «Дизайн» – рациональное зерно в стихии, в которой смешалось великое и смешное. Мода сделала этот шаг от великого до смешного и в этом приобрела иррациональный оттенок.
Благословение иррационального
И все-таки в позах эстрадных певцов (молодых) совершенно не случайна личина пренебрежения, наплевательства, неуважения – это совсем не случайно кажется им красивым, рисующим их так, как им хотелось бы выглядеть. Неуважение как стиль поведения, соответствующий сегодняшним идеалам молодых, появилось не случайно. Уважать – унижаться: вот что чувствуют ребята. Официальный идеал требует уважения и почитания – это эмоциональная форма лояльности. Развязность – демонстрация свободомыслия самым примитивном способом. Это своеобразная нравственная эмансипация…
И опять вспоминаются слова: «Вы все, как на толчке, с красными рожами от натуги!» Как ребятам не презирать нас, когда все мы согласны практически на собачью свадьбу с любым Сизовым. И может быть, все это вовсе не попрание идеалов, а отстаивание идеалов, но… уже от нас!
Одним словом, не надо так отрицать то «негативное», что есть в ребятах. Надо не прокламировать уважение к детям, надо достигать их понимания. Одно хотелось бы проверить на психологическом эксперименте: куда ведет ребят адаптация к нашему времени?Не рождает ли в ребятах наше время того неверия, которое нас пугает, но именно того, которое может породить новые живые идеалы? Как им выживать в 2000 году? Нужен ли им наш идеализм?
Они очень хотят кому-то во что-то верить. Семьи (те, которые есть) хоть как-то их держат – ибо их любят. И пока их будут любить родители, она вертится!
Неясно об иррациональном характере современной моды [95] : а дело в том, что смешение модой великого и смешного, создание ценностного ряда под ее влиянием, развитие духа способом моды – это уже иррациональная ее жизнь. Сама мода в себе самой безвластна. Она подчиняется стихии – она вбирает в себя весь иррациональный мир химер и скрытого содержания жизни.
95
В начале 70-х Быков написал статью о моде на сорок страниц, но она при жизни не была напечатана даже в сокращении. А мысли о «ее величестве Моде» и ее трансформации занимали его все последующие годы.
И это неточно – мода не безвластна сама по себе, но власть ее только форма власти стихии, которая есть развитие духа масс. Это давление до «потери сознания», автоматизма, грозящего гибелью.
Он неприятно радовался – как-то пузырился и косился, от него отлетали короткие смешки, он суетился, он расхваливал меня все более и более, и при этом все более и более старался унизить, ему хотелось целовать в задницу и при этом кусаться – он был потным, пьяноватым, провел раунд контакта делово и расстался со мной, оставив меня с намеком на возможность сотрудничества… (Десять лет он был парторгом в ЦДЛ – стал главным редактором студии им. Горького.)