Я подарю тебе «общак»
Шрифт:
Калганов наклонился немного вперед и проговорил доверительным тоном:
– Товарищ, по-моему, вы бредите! Наркотиков наглотались или страдаете слабоумием с рождения? Теперь послушайте меня внимательно, пока я добрый. Нет больше никакого Калгана, а Машку Соленую шлепнули в Петрограде в восемнадцатом. Я начальник особого отдела регионального полномочного представительства ОГПУ Калганов Виктор Геннадьевич. Можете обращаться ко мне по имени-отчеству или на «вы». Еще есть вопросы?
– Нет, – буркнул Лапа, ощущавший себя так, словно его окатили ведром ледяной воды.
– Знаете, Сергей Ипатьевич,
– Нет, – пожал плечами Лапа, – я – честный человек, патриот, люблю свою Родину, собираюсь даже в партию вступить. Познакомился вот с женщиной, пришел к ней домой, чтобы сделать предложение, а ваши работники вломились, завернули нам с ней руки и сюда. Ее-то хоть отпустите.
– Думаю, вы поторопились с предложением руки и сердца, – оскалился Калганов, – сначала надо было получше узнать человека, а потом уж жениться. Ведь это Эльвира Авросимовна опознала в вас опасного бандита, ограбившего Госбанк и участвовавшего в убийствах сотрудников милиции. Она позвонила сюда и сообщила, что вы находитесь у нее на квартире. Оставила открытой входную дверь, чтобы наши сотрудники могли тихо войти. Теперь она хочет получить обещанное за вашу голову крупное вознаграждение.
– Не может быть, – неуверенно возразил Лапа, а сам подумал, что все сходится. Вот почему он ничего не услышал, когда они вошли. – Вот сука!
– Ладно, теперь вопрос попроще. – Калганов встал, обошел стол и приблизился к нему: – Где «общак»?
– Какой «общак»? – изобразил недоумение Лапа, а сам подумал: откуда Калган может знать об «общаке»?
От резкого удара в челюсть у него потемнело в глазах.
– Где «общак», падла? – повторил Калганов, растирая костяшки на руке и готовясь нанести следующий удар.
– Я ничего не знаю. Меня подставили, – срывающимся голосом ответил Лапа. Он знал, что признаваться нельзя ни в коем случае. Заполучив «общак», Калган его сразу уберет как ненужного свидетеля. В любом случае он вряд ли выйдет из ОГПУ живым, зато хоть деньги достанутся Лизе.
Калганов ударил подряд четыре раза, и лицо «медвежатника» превратилось через какое-то время в кровавую маску. Наклонившись вбок, он сплюнул на пол вместе с кровью осколок зуба.
– Думаешь, я тебя не расколю? – зловещим хриплым голосом прошептал тяжело дышавший Калганов. – И не такие раскалывались. Лучше не зли меня.
– Рад бы, да не могу, – ответил Лапа и улыбнулся через силу.
Калганов некоторое время сверлил его взглядом, затем заходил по комнате кругами. Прикурил папиросу, затянулся, остановился около стола, оперся на него, взглянул на «медвежатника» и произнес:
– А если мы будем пытать не тебя, а твоих родителей? Найдем их, привезем сюда и прикончим на твоих глазах.
– А это разве законно? – спокойным тоном спросил Лапа. Внешне он никак не выдал своего волнения, но внутри у него все сжалось от страха за мать и Лизу. Ведь Калганов не шутил. Он действительно мог сделать это, причем без всяких последствий для себя.
– Шутить изволишь, падаль? – зарычал разъяренный Калганов, резко развернувшись. – Я ведь действительно их убью! Буду пытать и убью у тебя на глазах! Ты что, хочешь сказать, что тебе плевать на собственных родителей?!
– Нет, я их очень люблю и буду любить
– Это ты у меня сейчас обделаешься! – проревел Калганов. Выхватив из кобуры «наган», выдвинул патронник-барабан, высыпал все патроны в руку и только один на глазах у «медвежатника» вставил назад в гнездо. Затем защелкнул барабан назад, крутанул и приставил ему к виску: – Давай испытаем твою удачу. Говорят, ты фартовый.
– Бессовестно врут, – вздохнул Лапа, наблюдая за этими приготовлениями. – Если бы я действительно был фартовым, то не загремел бы сюда.
Калганов нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул ударный механизм, но выстрела не произошло.
– Повезло все-таки, – прокомментировал Калганов. – Повторяю вопрос: где «общак»? В барабане осталось пять ячеек. В одной из них тебя ждет пуля. Шансы сдохнуть растут.
– А я не боюсь риска, – с бьющимся сердцем заверил Лапа. Ему стоило больших усилий сохранять «хорошую мину при плохой игре».
И вновь «наган» Калганова дал осечку. Поскольку желания говорить у Лапы не появилось, начальник ОГПУ нажал на спусковой крючок еще три раза и криво усмехнулся:
– Тебе поразительно везет, но теперь все. В барабане осталось одно гнездо, и в нем точно патрон.
– Ну и стреляй. Покончим с этим, – безразлично бросил Лапа и почувствовал, как по лицу покатились крупные капли пота. Калганов заметил это, зловеще улыбнулся и нажал на спусковой крючок. Невероятно, но револьвер снова выдал осечку. Лапа недоуменно посмотрел на Калганова.
Тот продемонстрировал ему шесть патронов, лежавших у него на ладони:
– Ловкость рук, как в карточной игре. Знаешь, как было приятно смотреть на твою морду в этот момент? Я все гадал, обмочишься ты или нет? Ты молодец, выдержал. Просто кремень, а не человек.
– Что дальше? – поинтересовался Лапа, вся одежда которого была мокрой от пота.
– Дальше я предложу тебе отличную сделку, – с довольным видом сказал Калганов. – Ты сообщаешь мне, где «общак», потом пишешь явку с повинной, что такие-то, мол, люди заставили тебя ограбить Госбанк, чтобы профинансировать покушение на товарища Сталина. Список людей я тебе предоставлю. Затем ты становишься внештатным сотрудником ОГПУ. Такие отчаянные нам нужны. Я поручу тебе управлять бандой Дрозда. Тебя коронуют. Станешь вором в законе, будешь следить, чтобы урки не разевали рот на государственное. Я даже буду давать тебе списки, кого можно грабить. Ну, а если надо кого устранить – подсобишь по-тихому. Что думаешь по этому поводу?
– Предложение хорошее, – кивнул Лапа, – но сначала я должен сказать, где спрятан «общак»?
– Да, без этого дело не пойдет, – подтвердил подобревший Калганов.
– А что будет с Дроздом? – медленно спросил Лапа, размышляя над тем, что наговорил начальник ОГПУ.
– Мы его уберем под землю, – нетерпеливо бросил Калганов. – Давай решай сейчас, времени на размышления нет. Или да, или нет.
– Нет, – спокойно ответил Лапа, – я бы рад сотрудничать с советской властью, но беда в том, что нет у меня никакого «общака». Дрозд меня подставил, он сам «общак» умыкнул, а обтяпал все так, как будто это я.