Я полюбила главного злодея не моего романа
Шрифт:
Было грустно, что он ничего не ответил и снова откинулся назад. Хотелось поупражняться в намёках. Подтянула колени к груди, и обхватив их руками, снова уставилась на Сервиана:
— Ты веришь в меня?
— М? — он повернул голову в мою сторону: — А почему я не должен верить? Я говорил тебе раньше, чтобы ты не задумала я во всем тебя поддержу.
— Почему ты согласился жениться на мне?
— Это мне стоит спросить, почему ты захотела выйти за меня замуж?
Слова, что я могу сказать ему… Чувства, что желаю разделить с ним… Почему о таком всегда тяжело говорить вслух? Отчасти даже страшно… Разве можно вместить многообразие сердечных порывов,
— Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Я влюбилась в тебя с первого взгляда, — недавно призналась в этом себе, а теперь и ему. — А я тебе нравлюсь? — совсем как-то по-детски спросила и вспыхнула.
Сервиан опустил ноги и, наклонившись в мою сторону, обхватил моё лицо своими большими ладонями, кончиками пальцев касаясь висков. И, глядя прямо в глаза, тихо сказал:
— Больше, чем кто-либо в этом мире, — и прижался своими губами к моим.
Тысячи вопросов взорвались в моей голове и погасли под ураганом переполняющих меня чувств. К сожалению, поцелуй был недолгим и не имел продолжения. Карета резко остановилась.
— Ваше Высочество, мы у барьера, — донеслось снаружи.
Сервиан приподнял меня и усадил на сиденье. Лишь потом открыл дверь, прихватил с собой меч и вышел. Карета слегка покачнулась и еле слышно скрипнула, словно сожалея о потере. Понимаю, я чересчур накручивала себя, но мне точно было жаль, что нас прервали. Поправив волосы, я последовала за ним.
Дорога, по которой мы ехали, чуть свернула от берега и тянулась дальше к серой скале с воротами прямо по центру. Было необычно, но никакого барьера не наблюдалось в округе. Сервиан прошёл чуть вперед, а затем, вынув меч и откинув ножны в сторону, перехватил рукоять двумя руками, взмахнул оружием над головой. Его глаза полыхнули, и он вонзил острие прямо в воздух. От места, куда вонзился меч, разбежались серебряные полосы. Сервиан поднажал, направляя лезвие вниз, и разрезал нечто невидимое, как ткань, которая тут же затрепыхалась на ветру, поблескивая распоротыми краями. Теперь я догадалась, о каком барьере говорили гвардейцы, и, наконец, увидела тонкую полоску пожелтевшей травы, куда он опирался.
Возвращаясь в карету, чтобы продолжить путь, я никак не могла понять, как это сделал Сервиан, не обладая магией. Возможно, как и в нашем мире, книги Кругорома тоже способны обманывать. Об этом и спросила сразу же, как оказались наедине в карете.
— Это не магия.
— Но как? Как такое возможно?! — почти вскричала я.
— С трудом могу объяснить. Зная, где находится барьер, я представляю его как ткань и разрезаю.
— Все Госсеты так могут? — не унималась я.
— Зависит от силы уверенности в своих действиях.
— А что насчет бега? Ты же понимаешь, что обычные люди так не бегают?
— Любой Госсет превосходит в физической силе обычных людей. Но за эту силу приходится платить, чем чаще пользуешься, тем быстрее стареешь. Не надо говорить, что это следует держать в секрете?
Я согласно покивала. То, что я видела, вполне соответствовало моему пониманию слова магия. Но почему все, в том числе и сами Госсеты, считают их не владеющими магическими способностями? Это оставалось загадкой. Всё-таки мои знания слишком скромны, чтобы о чём-то судить. К этому времени карета въехала в ворота, и мы попали во внутренний двор. Моё внимание привлекли какие-то звуки снаружи. Погружённая до этого в свои мысли, я не сразу разобрала
Меня обдало холодным потом и бросило в жар. Я на какое-то время парализовано замерла, вцепившись в незастеклённую раму дверцы. От созерцания строений монастыря, построенного в скале, без сомнений, с использованием определенных и не совсем обычных знаний, которыми я пока не владела, отвлекла, примерзая картина, происходящего на площади перед широкой лестницей, ведущей внутрь.
По центру был установлен большой столб, к которому был привязан человек с разорванной на спине рубашкой, а другой, в рясе священнослужителя, нещадно хлестал того плетью до крови. Все собравшиеся завороженно наблюдали за наказанием. Поэтому и не заметили нашего прибытия. И не услышали его из-за криков.
Порывисто распахнув дверцу, я закричала так, что не удивилась бы если задрожали скалы:
— А ну, немедленно прекратите! — и тут случилось то, чего давненько не происходило со мной.
Я наступила на подол юбки и со всего размаху шмякнулась на землю. По крайней мере экзекуция прекратилась. Все озадачено смотрели на меня, распластавшуюся на другом конце площади. А затем…
— Ваше Высочество, — все как один склонили головы.
Глава 17
Я как никогда осознала, что попала в самое настоящее Средневековье! Проживая на задворках Императорских Дворцов и захваченная мыслями о совместной жизни с Сервианом, я окончательно ушла в отрыв от реальности нынешнего мира. И сейчас она била тяжёлой кувалдой по голове. Как я могла забыть все те ужасы, описанные во всех подробностях в книгах Яны Алмазной. Человек в рясе священнослужителя и являющийся настоятелем монастыря, не видел ничего ужасающего в своём поступке. Добросердечие не в чести Кругорома. Выживает сильнейший — таков был его девиз. От этого становилось невыносимо жутко.
После инцидента на площади мы перебрались в кабинет настоятеля, где он честно негодовал по поводу моего некорректного вмешательства в свои дела:
— Для такого места, как это, очень важна дисциплина. Здесь содержится более пяти сот узников и колодников. Все должны понимать, что любое непослушание приведёт к неизбежному наказанию.
— Нет, я не понимаю! Вы изуродовали человека. Вы хотели забить его до смерти? Скажите мне, за какую провинность следует столь суровое наказание? Что он совершил? Он кого-то убил? Покалечил? — я требовала ответа.
— Передал колоднику первого ранга палку.
— Палку? Да вы издеваетесь?!
Современному человеку тяжело понять несусветную жестокость по отношению к кому-либо. Это как читать истинные сказки Шарля Перро или братьев Гримм и не верить, что они когда-то считались совершенно обычным чтением для детей.
— Разве колодник с палкой является угрозой? — подал голос Сервиан.
— Нет, конечно. Но караульным строго запрещено вступать в связь с узниками и слушать их речи, — ответил настоятель, переключив всё внимание на Сервиана: — Ваше Высочество, почему мне вообще требуются что-то объяснять? Почему приходится оправдываться перед этой женщиной? Отчего вы позволяете разговаривать со мной в таком тоне, словно я сделал что-то неугодное Императору?