Я помню

Вишня Алиса

– Не бойтесь, я Вас обязательно вытащу! – говорит пожарный, и выпрямляется. Что он делает, не знаю, не вижу, и терпеливо жду.

Мужчина опять наклоняется, берет меня за щиколотки, и резким рывком вытаскивает из укрытия. Я взвизгиваю (каркаю), понимаю, что мой плен кончился, и даже плита не упала!

– Ну вот и все! – произносит мужчина, и добавляет – Нужно вставать, и уходить! Сможете? Я помогу!

Это "уходить" повергает меня в шок! Он оставит меня? Придется выбираться самой? Вся моя храбрость, появившаяся во время спасения постояльцев, пропадает, когда появляется тот, кто спасет меня. Не смотря

на онемевшие от лежания конечности, стараюсь встать как можно скорее(пожарный помогает). При этом, пиджак с моего лица падает. Цепляюсь за руку мужчины, и верещу:

– Не бросайте меня, пожалуйста! Не бросайте!

Умоляюще смотрю в лицо парня, но ничего не вижу – то же расплывчатое пятно, и маска. Только глаза различаю ясно – ярко-синие.

– Конечно не брошу, ты чего! Выведу! – говорит он, после некоторой паузы. То, что он перешел на "ты", для меня не имеет никакого значения. Продолжаю держать спасателя за рукав, и прижимаюсь к нему – конечно не бросишь! Я не отлипну!

– Подожди! – произносит мужчина, поднимает пиджак, накрывает им мои голову и плечи, а рукавами нос и рот – словно платок повязал.

– Ну, пошли? – спрашивает он, и мы движемся к выходу. Когда выходим в коридор, где, вроде бы, дыму стало меньше, и не так печет, как раньше, я вспоминаю о запершихся в кинозале. Сдвигаю повязку, и сообщаю о людях, которые ждут помощи. Мужчина передает полученную информацию по рации, и ведет меня по коридору, обняв за плечи. Я высокая, метр восемьдесят, но этот парень выше, замечаю я.

Неожиданно, раздается треск и грохот, и одновременно, то ли с потолка, то ли со стены, что—то падает, и пожарный роняет меня на пал, при этом, подставив руку под мое лицо. И правильно делает – приложилась об его ладонь я знатно, даже зубы клацнули. А если бы об пол? Могла нос сломать! И еще, парень накрыл меня собой, буквально, упал на меня. Мы не двигаемся, и я опять пугаюсь – вдруг моего спасителя убило? Но нет, он отодвигается, и спрашивает:

– Цела?

– Да! – мычу я в пиджак.

Парень поднимает меня, и говорит:

– Придется бежать!

Пытаюсь понять, смогу ли, тем более на каблуках, но пожарный берет меня на руки, и действительно, бежит вперед. Мы несемся прямо в пламя, я зажмуриваюсь, и прислоняюсь лицом к груди спасателя. Даже сквозь повязку чувствую, как пахнет паленым, и сильнее вжимаюсь в тело мужчины. И слышу, как быстро, громко и сильно стучит его сердце.

Наконец, спасатель замедляется, останавливается, и ставит меня на ноги.

– Теперь лестница! – говорит он – Тут огня уже нет, дым только!

– Я смогу сама идти! – говорю я, опять сдвинув повязку – Но Вы со мной! Одна не дойду!

– Как тебя зовут? – спрашивает парень.

– Арина! – отвечаю я.

– А фамилия?

– Казанцева.

– Из какого города?

Я мешкаю с ответом, вначале не поняв, почему он спрашивает. Наверное, из психологии что-то – типа, как надо общаться с пострадавшими.

– Светловодск! Я местная!

– Местная? – почему-то радуется пожарный, и уточняет – Работаешь в "Жемчужном"?

– Администратор!

– Понятно! – произносит парень, снимает с себя маску, и надевает мне.

– Подыши! – говорит он, добавляет – Как только закончим здесь – я тебя найду! Меня, кстати, Артем зовут!

И опять берет

меня на руки. Я же, прибалдевшая от кислорода, даже не интересуюсь, зачем пожарному меня искать.

Он несет меня вниз по лестнице, я опять прижимаюсь к его груди, слушаю его сердце, и сонно думаю, что парню, наверняка, тяжело меня тащить, и он устал – роста и веса во мне немало.

Когда мы оказываемся на улице, пожарный кладет меня на носилки, и забирает маску. Когда он уходит, и меня грузят в "скорую", окончательно прихожу в себя, и пытаюсь встать.

– Со мной все хорошо! – говорю я фельдшеру – Не надо в больницу!

Но меня не слушают, и увозят в клинику.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АРИНА

В больнице, где мне сразу поставили капельницу, убеждаюсь, что серьезно не пострадала – только ссадина лбу, которую обрабатывают и залепляют пластырем, остаточный кашель, да черные сопли… Хорошо, хоть лечат, беспаспортную – документ сгорел вместе с сумкой…

Я умылась и переоделась – горожане, узнавшие о пожаре, принесли в клинику кучу одежды. Мне оказался почти в пору спортивный костюм – немного коротковат, а так нормально. Переодеваясь, достала из кармана рубашки свой мобильник, удивилась, что не потеряла, и обнаружила, что он отключился.

Боже! Я так и не позвонила Паше! А должна была сразу доложить!

Значит, доложила не я, и он с ума сходит, не зная, что со мной! Так и есть – включаю телефон, и обнаруживаю множество пропущенных звонков от жениха.

Набираю Пашу, и слышу его взволнованный голос:

– Аришка! Наконец-то! Как ты? Сильно пострадала?

– Совсем нет! Обошлось! Меня пожарный спас!

– Ариша… Я так… Я поседел!

Впервые слышу голос жениха таким. Обычно он не очень эмоционален.

– Пока в больнице не узнал, что с тобой все хорошо! – продолжает Павел.

– Прости! Не было возможности позвонить! – говорю я – Не волнуйся, со мной все хорошо! Прошу, что бы отпустили домой!

– Даже не думай! Лечись! И жди меня, скоро буду!

– Ты прилетаешь сегодня?

– Уже прилетел! Жди!

И отключается. Боже! Как хорошо, что вернулся! Он мне нужен! Что б обнял, пожалел!

На радостях, развиваю бурную деятельность. Во первых, проведываю других пострадавших – и Тяпова, и бабушку с собачкой, и ее мужа, который, оказывается, был в своем номере – я ошиблась дверью, и не там искала. Его тоже спасли пожарные. Убеждаюсь, что с ними все более-менее нормально. Узнаю и о мужчине, который упал возле лифта – состояние средней тяжести, но жив. Многих увезли в другую больницу, но погибших, или сильно тяжелых нет. Слава Богу! Затем я нахожу доктора, и бегая за ним, заставляю согласиться меня отпустить. Только бумажку надо подписать, что отказываюсь от лечения. Но сразу не ухожу, хотя и хочется – мне трудно находится среди пострадавших, стонущих и плачущих, пахнувших гарью и дымом даже в другой одежде. Да я и сама воняю… Этот запах, эти стоны – словно пожар продолжается… Но, мне надо дождаться Пашу, что бы он забрал меня, и отвез домой. Он же сказал – жди! Отправляюсь в свою палату, где такие же, как и я – легко раненые. Там меня находит следователь, и расспрашивает о том, что мне известно о пожаре. О том,что происходило на пылающим третьем этаже.