Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь
Шрифт:
– Когда?
– Когда ты меня облапал, Даниэль!
Он с наигранным недоумением поднял брови, а я опасно сощурилась, не собираясь отступать.
– Ожог, который ты лечил, Даниэль, появился после совместного сна. Боль была дичайшая, я целый час поливала ногу холодной водой. Думала, заболею, – постепенно затихая, сказала я и с ироничной улыбкой добавила: – Ты гадал, откуда он у меня? Даже на миг подумал, что я сама себя обожгла, но в твоей голове и мысли не возникло, что ты всему виной!
Некромант расплел руки и отлип от стены, напоминая грозную
– Поэтому я и прогнал тебя, Эмма, – сказал он, наступая. – Я не вижу душу каждого человека, но ты выходила из тела, и мало того – сейчас занимаешь чужое.
– Объясни подробнее, – попросила я.
– Ничто не проходит бесследно. Необходимо какое-то время, чтобы осесть полностью. Это как новый дом, в котором надо обустроиться, Загадка. – Мы окончательно поменялись местами, я встала спиной к стене, некромант навис надо мной, его ладонь упиралась в стену у моей головы. – Но когда ты его покидаешь, то находишься в опасности, особенно рядом со мной.
– Почему именно с тобой, Даниэль? Что происходит? Я хочу понять. – Когда я призналась некроманту, то избавилась от всего, что удерживало меня на расстоянии, теперь я действительно желала узнать. – Я ведь не слепая. Красные тени в твоем сне и мука на лице, а потом эта беспомощность на игре. Почему ты называешь меня лекарством? От чего? От твоей силы?
– Это сложно. – Некромант прикрыл глаза.
– Сложно рассказать?
– Нет. Объяснить. – Он повел головой, обезоруживающе касаясь моей щеки своею, и склонился к самому уху, так что я больше не видела его лица. – Мало вернуться из междумирья, сложнее всего не оставить там часть себя. И я с этим не справился, Эмма. Выбрался, но весь израненный, наполненный чужими эмоциями – яростью, ненавистью ко всем живым.
– Прошло больше десяти лет…
– Да. Но мне до сих пор снятся кошмары, пытки, жуткие сцены из чужих жизней, убийства, предательства и бесконечные потоки душ. Родриг прав, мой дар слишком велик для одного человека, его невозможно выдержать.
– Я не могу судить, – мои руки скользнули на спину некроманта, обнимая, – но с каких пор ты слушаешь того кретина? Даже правым признаешь. Если ты называешь меня своим лекарством, то он по определению ошибается. Выдержать возможно, иначе никак!
Хотела поддержать Даниэля, а скатилась до попыток успокоить себя.
Пора брать себя в руки…
– Он некромант. А я еще не утратил способности признавать чужую правоту. – Его руки безвольно повисли вдоль туловища. – Как ты там говорила? Готовься обнажить чувства? Что ж, победа за тобой. Я смертельно устал за эти годы, Эмма. И, просыпаясь ночами, уже сомневался, а хочу ли я продолжать борьбу? Ради кого? Ради матери, которая предала? Ради людей, что жаждут поставить на колени? Ради сестры и друзей, которые никогда не смогут понять, через что я вынужден проходить каждую ночь? Так или иначе, я всегда вел эту войну в одиночку…
Я испытывала горечь и благодарность.
– Теперь я хотя бы полностью понимаю твое отношение ко мне в первые дни. Тебя даже за сдержанность можно похвалить, – позволила себе неуместную улыбку. – Даниэль, но зачем надо было меня спасать? Ты ведь знал, чем это обернется?
– Знал, – помедлив, прошептал он. – Но иногда я безумен.
– Неправда. Такого рационального человека я еще не встречала.
– Будь я рационален, то ничего бы тебе не рассказывал. – От его шепота меня пробирали мурашки.
Интимно. Двое как одно.
Возможно, нам было предначертано встретиться, хоть это и звучит наивно. Нельзя жить вполсилы – не до конца любить, потакать слабостям и ничего не желать, – это неминуемо приводит к серости и безволию.
– Неправда. Я знаю, о чем ты думаешь, Даниэль. – Мои ладони медленно скользили по его спине, поглаживая.
– И о чем? – Некромант оживал.
– Во-первых, ты укореняешь мое желание остаться. Во-вторых, ты понимаешь, что когда-то рассказать придется, поэтому во избежание ссор ты говоришь сейчас. Разве это не рациональность? Если нет, тогда я вообще ничего не смыслю, – развела ладонями за его спиной.
Я была уверена, Даниэль вновь усмехнулся иронично и коварно или улыбнулся улыбкой вора, укравшего мое сердце. Хотя если говорить о некроманте, то больше верится, что он просто подобрал отмычку.
– Мне больше ничего не остается… – протянула я, вытягивая свой дар на поверхность – не весь, лишь малый кусочек.
Даниэль вздрогнул, его дыхание участилось. Я отстранилась, заметив вспыхнувшую жадность в глазах некроманта – реакция путника в пустыне, увидевшего оазис.
– Нет, не надо. – Он качнул головой, усилием воли отводя взгляд.
– Надо. Жизнь и смерть… – Я намеренно послала изумрудный туман к Лефевру. – Если второго слишком много, то я способна это исправить.
Магический свет задрожал, и комната словно покрылась рябью, похожей на круги на воде. Воздух застрекотал от напряжения, когда красная сила поглотила светло-зеленую, и против всяких законов логики новое облако всего на мгновение заиграло золотыми искрами, а потом исчезло, разделившись на двоих.
Глава 24
Вот это поворот!
Мы представляли собой странное зрелище – пятеро студентов академии, не спавших в разгар ночи не из-за праздной вечеринки или обычной прихоти. Для бодрствования у нас имелась вполне серьезная причина, переросшая в бурное обсуждение и планирование.
– Может, ты все же покажешь нам знак? – настойчиво попросил Ридж, его взгляд светился от любопытства.
– Нет, – обрубила я, заинтересовавшись проигрывателем. Половина одной из полок с книгами выделялась под прямоугольные металлические пластинки с наклеенными по краям этикетками.