Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь

Анжело Алекс

Горидас сглотнул, всего на мгновение выказав потрясение, что не укрылось от довольно оскалившегося старика.

– Это неожиданно, господин.

– Знаю. Но за верную службу должна быть высокая награда, не так ли? – лукаво сказал Сарманель и, не дожидаясь ответа, поторопил: – Все, иди, занимайся своими делами.

Горидас кивнул и развернулся к дверям, а глава рода лишь с напряжением смотрел ему вслед.

Скрип

половиц словно приветствовал гостью. Эмма чувствовала, как мягко пружинит дерево под ногами. За старым особняком следили, никаких признаков влажности или потрескавшейся штукатурки не было, даже угадывался запах свежести, будто неподалеку открыли окно, впустив ночной воздух.

Но глаза девушки слипались, не давая насладиться обстановкой, а взор некроманта, напротив, оставался ясным – недостаток сна давно слился с его привычным ритмом жизни.

– Здесь. – Даниэль остановился.

Дверь одной из спален открылась, и оба вошли внутрь. Помещение чем-то напоминало комнату на нулевом этаже, те же шкафы и магический проигрыватель, широкая кровать, ковер, несколько дверей, ведущих неизвестно куда, и распахнутое окно с подрагивающими от ночного ветра шторами.

– Как же я хочу спать. Мне бы целителя… – прошептала Эмма, закрыв глаза.

Цвет стен варьировался от темно-серых до почти белоснежных. Но если комната Конкордии выглядела безликой, то эта была вполне обжитой из-за мелких деталей, всплывавших тут и там, – картины с цветными кляксами, шторы древесного оттенка, полка над кроватью с коллекцией камней причудливых форм, над которой прямо на стене нарисована летящая черная птица, оставляющая за собой красный дымный след.

– Почему ты улыбаешься? – на ходу спросил Даниэль, не стесняясь расстегивая рубашку.

– Да так, вспомнила… Ты говорил, что мне понравится твоя спальня, и неожиданно оказался прав. – Взгляд природницы чуть дольше задержался на теле Лефевра. – Оденься, пожалуйста.

Из их совместного сна Эмма помнила лишь кровать, на которой лежал некромант, ведь все остальное предстало перед ней мутным и нереальным.

Даниэль открыл одну из дверей, что, как оказалось, вела в гардеробную.

– Я всего лишь снял рубашку, Эмма. – Он повернулся, являя себя во всей красе – тонкие ниточки мышц обозначали рельеф, и не было ни единого грамма жира.

– Как ты сохраняешь форму? Тренируешься? – заинтересованно спросила Эмма.

Некромант усмехнулся:

– Да, несколько раз в неделю. Обычно по ночам.

– Так и думала, что без тренировок не обошлось, – задумчиво кивнула девушка. – А Клайм с Риджем часто у тебя остаются?

– Частенько, – отозвался Даниэль уже из гардеробной – голос звучал приглушенно.

Чуть подумав, Эмма направилась к некроманту:

– А Дарла?

– Впервые. – Даниэль скинул рубашку на пол, а другую, что снял с вешалки, кинул Эмме.

– Что это? – спросила она, недоуменно подняв бровь.

Некромант

не включал полное освещение – полумрак создавал интимность, а он желал сохранить эту атмосферу.

– Надень. Или будешь в платье спать?

– А ты как будешь? – Эмма словно окончательно пробудилась.

«Я люблю ее сильной и смелой, но вот такая, растерянная, она сводит меня с ума».

Некромант застыл на месте, на мгновение закрыв глаза.

– Что с тобой? – последовал новый вопрос.

– Почти ничего, – отозвался Лефевр. Он слишком много думал об этом, представлял ее в своей комнате, и это сыграло с ним плохую шутку. Теперь каждый взгляд сопровождался мыслями – жаркими, страстными, откровенными.

Эмма сжала рубашку, не думая о дорогой ткани, стиснутой в ее кулаке. Платье девушки в глазах Даниэля смотрелось несуразно, словно не по размеру, его фасон ей не подходил.

– И что тебе понравилось в моей комнате?

– Кровать. Ну, я ее помню.

– Как занимательно, – усмехнулся некромант.

– Знаешь, я себя очень странно чувствую, – призналась Эмма, отводя взгляд и рассматривая одежду на вешалках. – Меня нервируют Ивонна и вручение, о котором ты рассказал. Но больше всего меня колотит от своего согласия на свадьбу и пребывания сейчас в твоей спальне.

– Передумала? – спокойно спросил Лефевр.

– Вот именно – нет! Мне кажется это правильным, даже более того, я уверена, что это правильно. – Эмма провела рукой, касаясь ткани висящих рубашек, и замерла, схватив за рукав одну из них. – Но почему тогда я так переживаю?

– Может потому, что привычная жизнь остается позади? – предположил он. – Расскажи мне о ней.

– О моем мире?

– Да, – тихо подтвердил некромант.

Эмма посмотрела на него, раздумывая, с чего начать.

– У нас нет магии. Но все цивилизованно. Не в обиду, но лучше, чем у вас. Вы полагаетесь на свой дар и артефакты, мы зависим от ископаемых и техники. Я бывала в городах-миллионниках, видела здания выше ста этажей. Для вас наша наука может даже показаться магией. – Эмма не нахваливала, но проводила черту, четко выделяя ту разницу, которую видела между мирами.

– Миллионники… – сдержанно протянул Даниэль. – Как же вы поддерживаете порядок?

– Так же, как и везде: законы, люди на страже порядка, документы, ну и много других способов. Хотя до идеала далеко.

– И где же лучше? – неожиданно спросил Даниэль, подходя ближе. – Там или здесь?

Эмма задумалась. Она много раз задавалась этим вопросом, но четкого ответа не находила. На той стороне родители, учеба и все те электронные штуки, без которых не представляешь жизнь в современном обществе, на этой – некромант, магия и, кажется, друзья… Не те, что исчезают и растворяются с течением времени, а друзья с большой буквы. Хотя в этом она могла ошибаться.

– Не знаю. И думаю, не смогу ответить, пока с Райалинами все не закончится. Кстати, Ивонна ничего не сказала, когда уходила?