Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь
Шрифт:
Они разговорились, скрывшись вдали от других. Конкордия почувствовала себя лучше, ведь впервые кто-то остался к происходящему неравнодушен. Оберон и она находились в похожей ситуации – парня сковывало положение, ему завидовали и поэтому нападали, ведь еще в детстве уровень его целительского дара был намного выше среднего, а с ней не считались из-за откровенно наплевательского и пренебрежительного отношения отца.
Картус никогда этого не скрывал, об этом все знали, как и о том, что мужчина не пошевелит ради дочери и пальцем. Поэтому, когда началась вся эта история с некромантом, Конкордия
Возможно, это было глупо, а может, и нет. Конкордии было наплевать, ею двигало лишь отчаянное желание помешать отцу, насолить, разозлить, хоть как-то запечатлеться в его памяти.
И похоже, вскоре ей действительно выпадет такая возможность. Она почти не боялась, лишь по телу порой инстинктивно прокатывалась волна дрожи. Но душу грели теплые, как весенние лучи солнца, воспоминания о семье, ожидавшей ее в другом мире.
Чужие люди, ставшие родными, и она собиралась сделать все, что угодно, чтобы не подвести ни их, ни Эмму.
Конкордия отвернулась от Оберона с несвойственной ей уверенностью в том, что этой ночью доиграет свою роль до конца.
– Думаю, пора начинать, – раздался скрипучий голос Сарманеля. Смяв тканую салфетку в крупной морщинистой ладони, он отбросил ее на край стола. – Сегодня мне доставили целых пять писем, похвально.
Письма-доносы писались перед каждым собранием и отправлялись главе, а потом он зачитывал их вслух при всех членах рода. Вот так Райалины год за годом следили друг за другом, чтобы отыскать компромат и выделиться в глазах Сарманеля. Главное, писать правду и иметь доказательства, старик строго наказывал, если его попусту беспокоили.
Вскоре по обжигающему взгляду Сарманеля, направленному на нее, Конкордия поняла – старик добрался до нужного письма.
– Ивонна, Конкордия, подойдите, – властно позвал глава.
Обе девушки одновременно поднялись.
– У нас интересный случай, – заговорил Сарманель, когда сестры приблизились к нему. Лица присутствующих загорелись любопытством. – Моя внучка, дочь Картуса, добилась немалых успехов в последнее время. Вы все это заметили. За подобные достижения всегда следует награда, но кое-кто считает, что нас всех нагло обманули и выставили дураками, утверждая, что в теле этой девушки обосновалась другая душа. А душа настоящей Конкордии давно покинула наш прекрасный мир. И сотворили это боги, ведь у малышки есть знак предназначения на теле.
Старик покачал головой. Невозможно было понять, как он отнесся к содержимому письма, но что-то в его манере говорить и во взгляде определенно поменялось.
– Это шутка такая? – с недоумением спросила Конкордия у Ивонны. Голос прозвучал негромко, но его услышали все.
– Не притворяйся. Не поможет. – Лицо целительницы ожесточилось.
– Помолчите, – тяжело взглянув на них, властно бросил Сарманель.
Глава не стал полностью зачитывать письмо, пробежался по основным доказательствам выдвинутого обвинения, упомянул миссис Ладин и ее подробный рассказ о поведении Конкордии после пробуждения, отметил необычное изменение перема на занятиях в академии. А в
Тишина, разлившаяся по залу, стала осязаема.
– Конкордия, теперь можешь сказать, что ты думаешь о выдвинутых обвинениях, – проявил неожиданное благодушие Сарманель.
– Ивонна пытается меня подставить и унизить, как делала это постоянно, – возмущенно ответила Конкордия.
– Постоянно? – сделал акцент глава.
Конкордия сглотнула:
– Да. Мои воспоминания понемногу возвращаются.
– Почему же ты об этом никому не сказала? – лукаво проговорил глава.
Ивонна с недоверием уставилась на сестру, но почти сразу успокоилась, подумав, что благодаря рассказам Оберона иномирянка могла притвориться, чтобы отвести подозрения от себя. У целительницы не оставалось сомнений, что отбросы из средней семьи заодно с Конкордией. Скорее всего они даже не понимают, что перед ними фальшивка, помогая ей по старой памяти.
Целительнице пришлось припереть сестру Оберона к стенке. Именно так она узнала о Холирале и именно тогда добыла ключ от номера в «Голубой крови».
– Это произошло недавно. Я не успела, – виновато опустив взгляд, отозвалась Конкордия.
– Ивонна, – в свою очередь, обратился Сарманель, – твой черед говорить.
– Достаточно осмотреть ее. Я не вру. Я бы не стала выдвигать подобное обвинение, не имея доказательств, – порывисто произнесла девушка.
– Ты лично его видела? – вкрадчиво спросил глава.
– Нет, – помедлив, сквозь зубы ответила она. – Но видел кое-кто другой. Карлет.
Разворачивающееся представление все больше напоминало комедию с не очень талантливыми актерами. Бывшая одногруппница Конкордии поднялась из-за стола, нервно теребя поясок на платье. В это самое время Ивонна позволила себе победную улыбку.
– Вот все и закончилось, Эмма, – снисходительно прошептала она.
– Я не Эмма, Ивон, – едва шевеля губами, ответила Конкордия и, улыбнувшись, добавила: – В новинку будет почувствовать себя жалкой, ведь так?
Она произнесла это так тихо, что никто не мог услышать, да и внимание членов рода к двум сестрам несколько ослабло, ведь одновременно с последними словами дочери Картуса раздалось негромкое, слегка испуганное отрицание:
– Я ничего не видела. – Карлет выглядела белее мела. – Ивонна приказала мне следить за ней, но я ничего подобного не видела. Правда, не видела!
– Ты лжешь! – В зале полыхнуло магией – белой, целительской. Ивонна обернулась к Конкордии: – Это все ты!
В ее глазах промелькнули искры, и она вновь посмотрела на Карлет:
– Скажи правду. Немедленно!
– Ивонна! Хватит! – вмешалась мать девушки, выглядевшая злой и разочарованной.
Картус улыбался. Поначалу тень беспокойства зародилась в его груди, но теперь она исчезла, сменившись легким весельем. Его ослепили власть и жажда превосходства. Но, к сожалению, Сарманель был не таким, его неживой взгляд скользил по обеим внучкам. Он не доверял никому, но то, как яростно отстаивала свое мнение дочка Элиз, наводило на мысль, что она полностью уверена в своей правоте.