Я приснюсь тебе на рассвете
Шрифт:
Мы вышли из подъезда – теперь уже вдвоем, но небо над головой оставалось все таким же серым и безрадостным. Вадим потянул меня к лавочке возле подъезда. Сел первым – я устроилась возле него. А потом
– Больше всего мне хочется сбежать сейчас вместе с тобой. Куда-нибудь.
– Что случилось? – спросила я тихо. Горло пересохло от волнения.
– Как видишь, – Вадим вздохнул. – Отец добился своего. Я возвращаюсь. Не было бы там мамы! Я бы правда сбежал.
– Возвращаешься? – не поверила ушам я.
Он кивнул.
– И как ты так пришла… вовремя? Если бы тебя тут не было, так бы и не попрощались. Отец забрал у меня телефон, не выпускал на улицу. Я хотел позвонить с маминого – но забыл твой номер, хотя до этого помнил, честное слово, – Вадим чуть покраснел.
– Наверное, интуиция, – отозвалась я. И вернулась к вопросу, который в данный момент волновал намного больше: – Навсегда?
– Не знаю. Не знаю, – повторил Вадим. Он целиком повернулся ко мне – я не решилась взглянуть в его глаза, а потом вдруг крепко прижал меня к себе и
Я сглотнула ком, застрявший в горле, и еще сильнее прижалась к Вадиму.
Он провел ладонью по моей спине, задевая волосы.
Вадим уезжал. Резко, внезапно – и я… Я оставалась одна.
– Я буду скучать, – произнес он.
Мы так и сидели, обнявшись, не обращая внимания на окружающих людей. И я не знала, как буду его отпускать. Слишком он стал родным, чтобы вот так, в одно мгновение, от него отказаться.
Возможно, это было эгоистично.
Возможно, влюбленность – один из признаков эгоизма.
– Это как лагерь, – заметила я. – Три недели с кем-то общаешься, а потом навсегда расстаешься. Забываешь все, как сон. То ли было, а то ли нет. Вадим…
Не выдержав, я всхлипнула.
Он вновь провел по моим волосам и сказал:
– Все будет хорошо. Уж ты-то мне веришь?
Конец ознакомительного фрагмента.