Я приснюсь тебе на рассвете
Шрифт:
Поэтому проситься в гости я не стала.
Зато решила совершить обход.
Ради этого мне пришлось встать не в девять или чуть позднее, как обычно происходило на каникулах, а в семь. Я еле разлепила глаза и кое-как нашла в себе силы дойти до будильника. Но потом вспомнила, зачем я все это делаю, и мотивация возросла. Чуть-чуть.
На кухне сидел папа. В одной руке он держал книгу, по которой увлеченно скользил глазами, в другой – чашку с кофе, за какие-то заслуги презентованную директором школы, где он работал. Причем в тот момент, когда я выглянула в коридор, из которого была
Папа тяжело вздохнул, поставил кофе на стол, взял салфетку из ажурной салфетницы, которую им с мамой на годовщину свадьбы подарила бабушка, и принялся осторожно оттирать следы увлекательного чтения.
Успех, видимо, никак не желал приходить, потому что папа секунд через двадцать покачал головой. А потом вдруг поднял взгляд – и увидел меня.
– Лена? – удивился он. – Ты почему проснулась?
– По будильнику, – ответила я, горестно вздыхая. Знаю, это был не тот ответ, что желал услышать папа. Но не могла же я тогда признаться ему во всем?
Я, может, смогла бы рассказать о своих мыслях маме. Но две недели назад она уехала в санаторий, отдыхать. Мама бы меня точно поняла. А вот папа… Тогда мне казалось, что для него, учителя литературы, порой главными становятся проблемы вымышленных персонажей, а не людей, которые его окружают.
– Извини, не услышал.
– Ничего, – я махнула рукой. – Он тихо прозвенел.
Да и разве важен какой-то будильник, если в вымышленном мире происходит нечто такое… Нечто более глобальное и важное?
– И все же, тебе куда-то нужно?
– Э-э… – я задумалась на пару секунд. Лгать я не любила никогда, но в тот момент, кажется, это был единственный выход. И тут меня осенило: – Мне нужно к восьми на школьный двор. Сегодня – наша с Катей очередь поливать клумбу класса. Пока солнце не слишком активное.
– Замечательно, – отец кивнул. – Ведь именно труд делает человека человеком. Кто же это сказал… Неважно. Будь готова к семи сорока, я тебя довезу.
Идея оказалась не такой уж гениальной. Школа располагалась не в противоположном конце города, но настолько же далеко от моего дома, сколько придется пройти до дома – предполагаемого – Вадима. То есть, мой путь увеличился в два раза. И это значило, что я могу не успеть.
– Спасибо, пап, но… мы с Катей договорились…
– Она ведь в соседнем доме живет? – прервал меня папа. Я кивнула. – Тогда она сможет поехать вместе с нами. Мы подождем, пока она выйдет во двор, и поедем вместе. Как идея?
Замечательная. Особенно если вспомнить, что на самом деле наша с Катей очередь была несколько дней назад и теперь наступит только через месяц. И я бы даже уговорила Катю притвориться ранней птицей и спасти меня, но Катя позавчера уехала гостить к бабушке и сама не знала, когда вернется.
Все складывалось не самым удачным образом, однако за те пару секунд, что я раздумывала над ответом, зазвонил наш телефон. Я вздрогнула и, не дожидаясь, пока папа вылезет
– Слушаю, – произнесла я, сняв трубку.
– Это квартира Литвиновых? – уточнил собранный мужской голос.
– Да, вы попали по адресу. Кого-то позвать?
– А кто говорит? – несколько растерялся он.
– Подождите минутку, – отозвалась я, откладывая трубку на тумбу, где стоял телефон. Заглянула в кухню и произнесла: – Пап, там, наверное, тебя.
О чем они разговаривали, я не слышала. Но после этой беседы папа стал донельзя воодушевленным. Он ходил по квартире, напевая что-то себе под нос – таким я его вообще не помнила. А потом поцеловал меня на прощание в лоб и уехал, когда минут было только тридцать пять, совсем забыв о предложении подвезти нас с Катей.
С одной стороны, я обрадовалась этой его забывчивости. Но с другой… Меня не покидали сомнения: что там ему рассказали такое, что папа настолько вдохновился?
В тот момент я даже предположить ничего не могла.
Папа сам рассказал об этом, но чуть позже. И я тоже пока предпочту об этом не вспоминать.
В доме не осталось никого живого: ни людей, ни зверей, которых у нас никогда и не было из-за папиной аллергии. Поэтому моим передвижениям никто не мешал. Я раз десять прошла туда-обратно по длинному коридору, соединяющему все комнаты. Немного поговорила вслух сама с собой. А потом, когда на настенных часах в зале минутная стрелка уже преодолела восьмерку, поняла, что медлить больше нельзя, и полезла на балкон.
Там стоял он: покрытый пылью по всей поверхности и ржавчиной на металлическом руле. Зато шины были накачанными: пару недель назад приходил папин друг специально, чтобы подкачать их. Правда, после этого я на велосипеде ещё ни разу не ездила. Я вообще не очень любила велосипеды, кататься научилась только год назад – до этого новенький велосипед два года стоял на балконе – и пока не спешила овладевать этим искусством вновь.
Но тогда меня вынудил случай.
И я, еле-еле стряхнув слой пыли с руля и сидения, вытащила велосипед с балкона, прокатила по кухонному линолеуму и коридору и остановилась в прихожей. Вернулась к себе в комнату и быстро скидала в рюкзак все самое необходимое: связку ключей, кошелек с несколькими монетками и серую кнопочную «Нокию», что мне подарили на день рождения. Не компьютер, конечно, но даже это мне было в радость. Я могла звонить и играть в змейку; что ещё надо было в тринадцать лет?
Велосипед. Тогда мне очень пригодился велосипед, пусть за прошедшее после покупки время он стал мне маловатым.
С шестого на первый этаж пришлось спускать его в лифте, после – осторожно катить его по лестничному пролету.
Пискнула подъездная дверь, я оказалась на улице. Докатила велосипед до тротуара, боязливо села на него и попыталась поехать. Первая попытка закончилась неудачно: я затормозила спустя метра два, боясь свалиться. Зато во второй раз все прошло лучше: пусть я ещё неустойчиво держалась, и руль болтался из стороны в сторону, и проезжать мимо людей я боялась, потому что могла их сбить, – но я ехала вперед. Добралась, скрипя спицами, до парка и повернула к трем серым многоэтажкам.