Я приснюсь тебе на рассвете

Зарецкая Анастасия

Но как я могла поступить ещё?

Другого решения я не видела. Не могла же я бросить маму. Мы с ней три недели не виделись, только созванивались изредка. И мама всегда говорила, что очень по мне скучает, хотя и в санатории ей нравилось. Вот только, упоминала она, как бы хорошо не было вокруг, а с родными людьми лучше.

Мимо нас проносились дома, кустарники, ларьки, велосипедисты… Как я ни вглядывалась в их лица, Вадима не увидела. Да и что ему кататься на велосипеде в свой день рождения?

Мы появились на вокзале в начале двенадцатого.

Побродили по мощеной плитками площади, посидели около фонтана. Мне вообще нравился этот вокзал. Он был маленьким, но таким уютным… Двухэтажное светлое здание, окруженное зелеными деревьями. Несколько составов, стоящих на железной дороге. Ряд автобусов, причем за все время, что мы находились тут, отъехал только один.

В более крупных городах вокзалы больше, но и шуму от них… А у нас – почти что тихо и мирно. Чувствуется какая-то гармония с природой. Голуби, вон, вечно кружат рядом: летом на тонких розовых лапах ходят по плиткам, зимой прогуливаются по льду. Совсем ничего не боятся.

Спустя некоторое время диктор объявил о прибытии маминого поезда, и мы с папой, как ещё некоторые встречающие, пошли к третьему вагону. Мама выходила одной из последних: в льняном брючном костюме, с вьющимися волосами и солнечными глазами, голубыми-голубыми, ярче, чем небо. Папа помог спустить чемодан, а я сразу бросилась в мамины объятия.

– Леночка, – прошептала мама мне в волосы. – Я тоже очень по тебе соскучилась, доченька. А платье у тебя какое красивое!..

Вскоре к нам присоединился и папа. Мы стояли так, обнявшись, несколько секунд, пока нас не заменили новые прибывшие. Я шла рядом с мамой и не могла оторвать от нее взгляд. Какая она была красивая тогда! Отдохнувшая, здоровая, улыбающаяся. Счастливая. Действительно счастливая.

И я в тот момент подумала о том, что хотела бы стать такой же, как она. Чтобы у меня был муж и дочка. Чтобы они меня встречали и обнимали. Чтобы я была нужна кому-то, кроме мамы и папы.

Чемодан подпрыгивал на кочках, возмущенно дребезжа, но мы не обращали на это внимания. Мама обнимала меня за плечи – в то время я была совсем чуть-чуть выше ее, а другая ее рука переплелась с рукой папы.

Мама рассказывала нам о том, как прошло ее времяпровождение в санатории и, пусть я слышала некоторые из этих историй по телефону, менее интересными они не стали. Я завороженно слушала мамин голос, улыбаясь и ахая.

Но уже скоро мы остановились у машины. Папа открыл багажник, чтобы спрятать в него чемодан, после они и вовсе отошли с мамой на пару метров – наверное, обсудить какие-нибудь технические вопросы. Этот перерыв нужен был и мне. Я вытащила из рюкзачка мобильник, и, щурясь, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, напечатала:

«Привет. Прости. Встречаю маму».

Кнопки пищали, пока я набирала это сообщение, и я закрывала динамики, чтобы никто ничего не заподозрил. Но, кажется, что-то родители все же заподозрили. Как только я, поколебавшись пару секунд, отправила сообщение, ко мне обратилась мама:

– Лена? Папа говорит, ты хотела

к кому-то ехать. Мы с папой думали зайти в какое-нибудь кафе. Мне есть, что тебе сообщить.

Я повернулась и покраснела:

– Ну… Наверное. Меня пригласили на день рождения, но, мам, я хочу побыть с тобой!

Мама улыбнулась и вновь заключила меня в объятия.

– Ленка, Ленка… А кто пригласил? У Кати, насколько помню, день рождения осенью. Какая-то другая девочка?

– Ой, нет, – протянула я. – Не девочка.

– Мальчик? – мамина улыбка стала ещё шире.

– Я хотела тебе рассказать, но не по телефону. Понимаешь, мам… – и я внимательно на нее взглянула. Глаза наверняка воодушевленно пылали. – Его зовут Вадимом! И мы с ним вместе катаемся на велосипедах. Неделю назад познакомились. Они недавно переехали сюда с семьей… Он меня и пригласил.

– Как интересно, – мама качнула головой. – И во сколько все начинается?

Папа, что до этого скромно стоял в стороне, не выдержал и произнес:

– Дамы? Как насчет того, чтобы отправиться в путь? Настя, – он с таким невообразимым теплом посмотрел на маму, что мне захотелось отвернуться – слишком искренним был этот момент, предназначенный только для них двоих.

– Едем, едем, Сашенька, – отозвалась мама. – Одну секунду. Лен?

Распахнулась дверца машина, и почти одновременно прозвучало:

– В двенадцать, – это говорила я, отвечая на мамин вопрос.

– Совсем забыл! – а это восклицал папа.

Зашуршала газетная бумага, и через несколько секунд мы с мамой вдвоем смотрели на папу, почти полностью скрытого за белым пышным букетом хризантем, лишь связанных лентой. Мама никогда не любила шуршащие упаковки – считала, что за ней не видно естественную красоту цветов.

– Какая красота, – восхитилась мама, – спасибо, Саша! Да я ж за ними потеряюсь!..

И она приняла в руки пышный букет, который действительно скрывал и мамины ключицы, и шею, и нос – лишь голубые глаза до сих пор по-доброму смотрели на нас.

Мама опустила букет, поцеловала папу в щеку, а потом произнесла:

– Итак, сначала мы отвезем Лену к Вадиму…

– К какому Вадиму? – нахмурился папа. Я потупила взгляд и покраснела.

– К ее другу, – ответила мама смело. – Из-за которого Лена даже достала велосипед с балкона! А это, Саша, что-то да значит. А уже вечером мы соберемся все вместе, я как раз успею что-нибудь приготовить. И тогда…

– Ты ведь хотела мне что-то сказать, мам, – напомнила я.

– Вот соберемся все вместе, и скажу, – подмигнула мне мама, прижимая к груди букет цветов.

– Ты думаешь, я доживу до вечера, мучаясь от неведения? – рассмеялась я.

– Ладно, – смилостивилась мама. – Уговорила. Я расскажу тебе обо всем сейчас. Итак, Лена. – Она взяла меня за руки. – Я хотела сообщить тебе, что жду ребенка. Мы с папой хотели сообщить. И что скоро у тебя будет брат или сестра, доченька.

Она внимательно смотрела в мои глаза, ожидая какой-нибудь реакции.