Я просто тебя люблю
Шрифт:
— Это имеет значение?
— Да нет, пожалуй. В ваших интригах разбираться — голова заболит. Но на вопрос ты всё-таки ответь.
— Какой?
— Что же потом-то случилось?
Кое-чему она у своих демонов всё-таки научилась. Например, упрямству.
— Понял, что ты моя, принадлежишь мне. Ты мне нужна. Очень. Это хотела услышать?
— Нет, не это.
Дан кивнул, снова соглашаясь. Ведь и сам знал, что не это.
— А больше мне дать нечего.
— Да почему, Тьма тебя задери?!
— Спроси
— У Тхия с Ю, — с энтузиазмом продолжила лекарка, — у Ирраша с Ллил.
— У них особенно, — хмыкнул хаш-эд. — Мы завтра в столицу возвращаемся. С нами поедешь?
А это, пожалуй, был самый сложный вопрос. Знать бы, как на него правильно ответить. И есть ли он, правильный ответ.
— Нет, мне надо… — мотнула головой, то ли показывая, что ей надо. То ли слёзы смаргивая. — Мне надо.
— Хорошо, я буду ждать, — прозвучало это, как клятва. Дан потянулся, провёл, будто слепой, пальцами по лбу лекарки, носу, щеке. — А бастардов у меня никогда не было.
Развернулся, да и ушёл в пещеру.
***
Хаш-эд то ушёл, а Арха осталась. Уселась на тот же камень, подобрав ноги, прижав коленки к груди. Очень, ну просто почти невыносимо хотелось плакать. Но ведунья не стала. И не потому, что слезы тут вряд ли помогли бы. Примерещилось, что от рёва мышонок проснуться может. Зачем ему это? Там, внутри, тихо, спокойно и уютно — пусть так и останется.
— Фу-ты ну-ты, страсти какие! — фыркнуло совсем рядом. — Аж на слезу пробрало.
— Кто здесь? — почему-то шёпотом взвизгнула лекарка и сама себе рот зажала, тоже непонятно зачем.
— Я здесь, ты здесь, а кто нам ещё нужен? — рассудительно отозвалась темнота. — Нет, если, конечно, хочешь, можно твоего рогатого обратно позвать, да за надо ли?
— За надо? — тупо повторила ведунья.
— Ну я про тоже, — согласились рассудительно. — Не за надо.
— Да вы кто?
— Я-то? — удивилась темнота, будто в жизни такого глупого вопроса не слышала. — Я — это я. И ты — это ты. По-другому разве может быть?
— Простите, но я вас не вижу совсем, — призналась Арха, уже морально готовая завизжать теперь по настоящему — так, чтобы в Ахаре услышали.
— А зачем тебе на меня смотреть? — хихикнуло удивлённо. — Я, чай, не невеста на выданье, да и ты на хорошего жениха не смахиваешь, нарчар. Впрочем, на плохого тоже не похожа. Хотя вот невеста получилась хоть куда. Тощая, бледная, с пузом и рыдает, — темнота рассыпалась сухими, отрывистыми смешками, как горохом. — Ну чего ты меня боишься-то? Вон, истряслась вся, глядеть радостно. Бабка я твоя.
— Ещё одна?
— Не ещё одна, а всего лишь вторая по роду. По уму-то и
— Ведовству?!
— Вежливости! — огрызнулась шаверка.
И подняла голову, скинув на плечи то ли капюшон, то ли просто покрывало. Темнота не давала лекарке женщину рассмотреть как следует. Но одно Арха могла сказать точно: возраст бабушки — той, что в пещере спала, а не вновь обнаруженной — ей определить было не под силу. Эта же оказалась старухой. Да такой, основательной, одной ногой на погребальном костре стоящей.
— Ну, и чего припёрлась? — поинтересовалась бабка уже без всяких смешков, неприязненно даже.
— Да мы тут случайно оказались. Там пожар, а мы сюда и… — забормотала лекарка, судорожно соображая, пора уже на помощь звать или ещё подождать можно?
— Здесь никто случайно не оказывается, — сообщила старуха веско, наставительно. — К Элной-ара Тьма просто так никого не приводит. Раз очутилась тут, значит, за надобностью, — странная шаверка вдруг понизила голос до свистящего шёпота. — Места тут тайные, заповедные. Вот сколько живу здесь, а самой порой боязно. Тени какие-то, шепотки по ночам чудятся. А то вдруг раз!.. Эй, ты куда намылилась-то опять?
— Никуда, — проворчала ведунья, обратно на камень забираясь. — Я упала. Так что там раз?
— Да то и раз. А, может, два или даже три, — отмахнулась шаверка. — Одно я тебе скажу, девочка. Ты страдания-то свои не страдай. Нету на то достойной причины. И недостойной нет. Никакой не-ту, — она развела руками, едва не задев клюкой Арху по носу. — Вот ты мне ответь. Если кто-то, к примеру, свою жизнь едва ль не с колыбели расписал и идёт себе так упорненько, трудненько, но идёт, шажок за шажочком задуманное свершая, а?
— Что?
— Отвечай, давай! — грозно потребовала бабка.
— Так вы вопрос-то задайте, — робко посоветовала лекарка.
— Ты глухая, что ль, или дура навовсе? — удивилась старуха. — Вроде на имперском изъясняюсь, не на гхарском. Ладно, спрошу ещё раз: за ради чего он это всё бросить должен?
— Ну-у…
— А ты не нукай! — прикрикнула шаверка. — Лошади твои вон там, а меня не запрягла! Давай, давай, соображай.
— Если близкому беда грозит? — ещё осторожнее предположила лекарка.