Я прячусь от ветра

Питкевич Александра

Тазур.

Экономка мялась не долго. Видно, сама понимала, что так больше не может продолжаться, рано или поздно, вопрос нужно решать. Убрав свои травки, Ченни вынула небольшой мешок муки, отсыпав пару горстей в миску.

— Если вы к Анне ради баронского титула присматриваетесь, то из этого только беда выйдет, — как маленькому попыталась разъяснить женщина, выливая в тесто теплую воду.

— Я к ней давно готов просто так подступиться, да вот ваша игра в прятки мне все карты спутала.

— А что ей было

делать? Выйти к вам и прямо сказать: я местная хозяйка, только трогать меня не можно, иначе духи все пожрут? — Ченни так плюхнула ладонью по столу, что облачка муки разлетелись во все стороны. — Или сказать, что ей муж нужен, только не простой, а с изюминкой? Как ей было поступить?

— Этого мы уже не узнаем, — я в какой-то мере понимал поступки Анны, но сейчас главным было не то, что можно было сделать тогда. Важно было правильно поступить сейчас. А в моем понимании самым верным оказывался простой исход — наша свадьба. При таком раскладе я получал и женщину, которая уже несколько раз приходила ко мне во сне, и земли, на которые имелись официальные бумаги.

— Не узнаем, — передразнила Ченни, пытаясь справиться с переживаниями, от которых немного дрожали руки, перемешивающие тесто. — Так чего вы хотите?

— Все и сразу, — оскал вышел довольно самонадеянным.

— А бывает ли так?

— Если судить, сколько всего интересного я уже получил на этих землях — вполне может быть. Только скажи мне сперва, как зовут нашу прелестницу.

— Вирана. Вирана эль Аст, урожденная Сэрли, баронесса Астоль.

С экономкой мы проговорили почти до полуночи, кажется, достигнув в итоге какого-то понимания. Как выяснилось, Ченни боялась не просто за благополучие баронства, а за личное счастье своей маленькой хозяйки. Это было мне понятно. Так что, по возможности убедив женщину в своей пригодности на роль любящего и трепетного супруга для Анны, я отправился в Весту. Туда, где один вредный старик мог точно сказать, подойдет ли моя кровь для выполнения поставленных целей.

Глава 26

Веста гудела голосами. Люди оживились, в сравнении с прошлым нашим приездом. С разных сторон доносился и детский смех, и стук топоров. Те люди, которых я отправил сюда, заниматься наведением порядка и ремонтами домов, также чувствовали себя довольно свободно. Не знаю уж, что здесь больше поспособствовало, помощь или все же замечательная, солнечная погода, установившаяся с самого утра, но от этого как-то становилось спокойнее. Если что-то и можно было бы назвать «благополучным началом», так это оно и было.

Староста обнаружился в одном из дворов, где заканчивали ремонтировать крышу. Старик командовал снизу работами, весьма довольно щурясь на ярком весеннем солнце.

— Больше свес делай. Чтоб под дом вода не шла.

— Старик, дело к тебе есть, — бросив Слюду в центре деревни, я перегнулся через забор, привлекая внимание старосты.

— Что, снова что-то потерял? — с напускной ворчливостью спросил старик.

— Да я и в прошлый раз

ничего не терял, ни в этот. Вопрос к тебе важный. Идем, обсудим.

— Э, а как они без меня справятся-то? — нехотя поднимаясь с чурбака, на котором сидел, спросил старик.

— Уж как-то справятся.

— Сильно ты в них веришь. Как тебя звать там?

— Тазур. И ты этого точно не забывал, так что не начинай, — мне было немного смешно видеть это показательное неприятие, притом что улыбка то и дело растягивала морщинистые старческие губы.

— Ой, — запричитал старик, тяжело опираясь о палку и показательно ковыляя, едва не закатывая глаза, — тяжко жить стало. Колодцы совсем забились, поля пахать некому, огороды… огороды…

— Не придумал еще, что там с огородами? Ты мне список напиши, там разберемся. У тебя и так почти три десятка человек с крепкими руками, а ты все жалуешься. Не ты ли их гнал еще дней десять назад? Не стыдно?

— А чего стыдиться? — староста наконец выпрямился, перестав корчить из себя немощь, — Ты не соврал. Почти все, что надо за пару дней поправили. Если так пойдет, может, как раньше жать будем. В мире и достатке.

— Как раньше — не обещаю, а хорошо попробуем. За тем к тебе и приехал.

— Ну, говори. Помогу, если смогу.

Скрывшись внутри небольшого домика, в котором старик обитал в одиночестве, мы уселись за стол, внимательно рассматривая друг друга.

— Чего молчишь? Видно же, что не о посевах говорить приехал за такой кусок дороги.

— Нет, не о посевах, — все мое настроение вмиг пропало, стоило только оказаться со стариком один на один. А если и правда все, как сказала Ченни, и добром это не кончится? Но не попробовать тоже не дело. — Скажи, правда, что можно хоть сегодня узнать, подхожу ли я вашей хозяйке?

— Узнать-то можно. Но только если не подходишь, может так статься, что рассказать некому будет, — не кочевряжась и не юля ответил старик.

— Этим ты меня не удивил. Но мне все равно знать надо.

— И никак не боишься? — старческие, выцветшие глаза пытливо уставились, силясь рассмотреть какие-то признаки страха в моем лице.

— Отчего же? Боюсь. Но разве это кого-то останавливало? Что делать надо, старик? Мне до лета ждать не с руки. Хоть одну заботу снять.

— Странно ты заботы снимаешь. Миледи нашу в жены взять — это еще себе на плечи тревог повесить.

— Не этих тревог я опасаюсь. Мне легче будет, если Вирана перестанет в одиночестве по лесам скакать и духов отгонять.

— А! — старик довольно всплеснул руками. — Догадался-таки. Так бы и сказал, что крутит тебя, стоит нашу госпожу с кем другим представить. Как тогда говорил? За друга замуж отдашь?

Не сдержавшись, скривился, только картина появилась перед глазами. Не испытывая никакой дружеской радости, отчего-то вмиг захотел исправить форму носа Кастану. Нет, здесь дело не только в правах на землю. Недаром половина войн из-за женщин начинается. Кажется, ничего в ней нет такого волшебного, а от одной мысли кулаки сжимаются.