Я прячусь от ветра
Шрифт:
— По делу говори, старик. Иначе самого скручу.
— Угрозы твои тут силы особой не имеют. Без меня все равно сам не разберешься.
— Ты обещал помочь, — напомнил теряя остатки терпения.
— Обещал — помогу. Только ты готов должен быть, что можешь не вернуться.
— Я к этому уже давно готов. Как только первый раз в руки клинок взял.
— Ну, тогда поехали, раз готов.
Вернувшись едва ли не на полдороги до поместья, старик остановил невысокую лошадку,
— Последний раз спрошу: уверен?
— Ты уже раз десять спрашивал, — фыркнул я, игнорируя легкие спазмы в мышцах и тревогу в сердце.
— Как хочешь. Тогда оставляй лошадей здесь. И люди твои пусть тут подождут. Неча по топям шастать.
— Конечно. Именно по этой причине мы туда и направляемся.
— А, ерничаешь? Весело тебе? Хорошо это. Правильно.
— Здесь ждите. Если к закату не вернемся — можете в поместье возвращаться. Никому, кроме Лерана, ничего не говорить.
Спешившись, привязав повод Слюды к ближайшей ветке, глубоко вдохнул. Страх все же присутствовал, но цель маячила перед самым носом, не давая свернуть с выбранного пути.
— Идем, лард. Посмотрим, чем твоя шкура заполнена, — печально усмехнулся старик, ступая на узкую тропу под тени деревьев.
Шли мы довольно долго, часа два-три. Тропа то пропадала, то снова появлялась, петляя между высоких деревьев, перескакивая с кочки на кочку. Кое-где ее пересекало настоящее болото, вынуждая внимательно ставить ноги и еще медленнее продвигаться вперед.
— Мужчины сюда только два раза в год ходят, и то по надобности, — решил вдруг поделиться знаниями старик, умело и ловко для своих лет, перескакивая с кочки на кочку. — Есть особые дни, когда духи озера вроде как более благосклонны. Но сколько в этом правды — не скажу. Так просто повелось, никто правил и не нарушает.
— Лучше расскажи, что делать нужно будет. Мне до условных традиций дела особого нет.
— Да искупаться только.
— Звучит не страшно.
— Это да, — кивнул старик, усмехаясь. Мы прошли еще немного, когда я все же решил спросить.
— Почему мне помогаешь?
— Хозяин из тебя ладный мог бы получиться. И слухи ходят, что милости нашей ты по сердцу пришелся.
— И все?
— А что еще надо-то?
— Ты мне скажи.
— Шума от тебя многовато. А тут, может, успокоишься. Так или эдак.
— Все к праотцам меня отправить хочешь?
— Так ты разве не сам ко мне за этим пожаловал? — и столько иронии в словах, что и не разобрать, правда убить меня старик решил или все же шутит.
Вода была чистой, как слеза, но глубина озера не позволяла рассмотреть дно, только коряги и ветки, плавно, едва заметно, колышущиеся на глубине в три-пять метров. С той стороны, с которой мы подошли, спуска не было. Только резкий обрыв, как
— С той стороны. Здесь можно сразу утонуть и без посторонней помощи, — старик, Патчу, осторожно ступая по заваленному ветками берегу, начал обходить небольшой водоем. Поглядывая с сомнением на гладкую поверхность, я уже сейчас испытывал некоторый трепет, ощущая, словно кто-то следит за мной со стороны.
Обогнув озеро на четверть, мы вышли на плотную утоптанную землю, плавно, по косой, уходящую в воду. Немного в стороне я разглядел кострище, остатки веток в котором были сверху присыпаны каким-то бурым порошком.
— Не вздумай трогать. Это игрушки ее милости, — строго произнес старик, поймав мой взгляд.
— Это она сюда ходила, красный дым выпускать?
— Да.
— Неблизкая дорога. Особенно ночью и на своих ногах.
— Она не той дорогой ходит, по которой мы пришли. От поместья еще тропа есть. Не сильно лучше, правда, но выбор не велик.
— Давай к делу. Солнце уже к земле клонится, а мы еще и не начали, — признаваться, что от напряженного ожидания начинаю терять терпение было не просто.
— Так делать особо ничего и не надо. Нырнуть только, — устраиваясь на ближайшей коряге, произнес старик, щуря белесые глаза.
— И все?
— И все. А там видно будет.
Быстро скинув одежду, передернув плечами от свежего порыва ветра, приблизился к чистой воде озера. Мне все еще было странно, что таким образом можно было определить, подхожу ли я Анне в мужья. Но тут же вспомнилось другое место, в другой части света, где было такое похожее и в то же время такое отличающееся озеро с черной, как смола, водой.
Изобразив пальцами защитный знак, призывая высшие силы обратить на меня свое внимание, я шагнул в ледяную воду.
Мышцы одеревенели почти сразу, но я продолжал погружаться в чистую воду, поднимая небольшие облачка ила со дна.
Легкое пощипывание, похожее на движение пузырьков, возникло тогда, когда вода достигла шеи. Больше не было так холодно, только мышцы плохо слушались.
— Что мне нужно делать? — крикнул я, обернувшись к старику, в ожидании сидящему на бревне.
— Нырнуть с головой и провести под водой столько, сколько сможешь.
Ладно. Сделав несколько мощных гребков, я проплыл вперед так, чтобы дно не мешало нырять. Глубоко вдохнув, ожидая неприятного жжения в глазах, я нырнул, не позволяя векам закрыться. Если что-то случится, будет обидно пропустить момент собственной смерти, какой бы она ни была.
Здесь все представлялось иначе. Пространство под водой словно раздвинулось. Озеро выглядело много, много больше, чем виделось с поверхности. Мне с трудом, несмотря на полную прозрачность, удавалось рассмотреть хоть часть берегов.