Я Распутин
Шрифт:
– Да, слушаю.
– Ваш завтрашний визит в Зимний Дворец одобрен. Петр Аркадьевич будет ждать вас в полдень.
– Благодарю, – на автомате ответил я и спохватился. – Ало, ало!
Но в Царском Селе уже повесили трубку.
– Отче, что вам сообщили?
В дверях гостиной меня караулила Лохтина.
– Завтра меня в полдень ждет Столыпин.
– Так это же замечательно! – Ольга Владимировна всплеснула руками. – Разве не этого вы хотели?
– Я хотел??
Распутин. Распутин да, хотел. Первый его визит
Глава 2
19 октября 1906, 12.30
Санкт-Петербург
– А я думал, ты, Гришка, обычный мошенник! – Столыпин вперил в меня свой грозный взгляд, но я его проигнорировал. Перекрестился на красный угол, без спросу уселся за массивный стол. У нас у самих грозный взгляд. Да и настроение, если честно, не очень.
С утра «генерал» уехал на службу, а я отстоял заутреню в соседней церкви, вернулся в дом Лохтиных и задумался над тем, что мне делать. Войти в царскую семью не так уж и сложно. Экзальтированная императрица хочет чуда. И она его получит, Алексею станет лучше. Николай – подкаблучник, сделает все, что хочет жена. Да и сам не чужд религиозному мистицизму. Но тут такая ситуация, что вход рубль – выход два.
Вокруг трона – огромная свора аристократических псов. Каждый из который в гробу видел крестьянина из Сибири, пусть он трижды праведник. Коим Распутин, конечно, не был. Съедят и не подавятся! И первый меня начнет есть вовсе не Столыпин, который никак не отойдет от взрыва на Аптекарском острове, а дядя царя – великий князь Николай Николаевич. Именно его пассия Стана познакомила Распутина с императорской семьей, но она же вместе с сестрой Милицей будут первыми против меня, когда я буду захаживать в Царское Село мимо «черногорок». Так в столице зовут этих двух княжон.
Пока я размышлял над этой дилеммой, в комнату проскользнула Ольга. К моему удивлению она заперла дверь на ключ, принялась стаскивать уже расшнурованное синее платье.
– Что же ты лежишь?! Помоги!
– Ольга Владимировна! Уместно ли сие??
– Я вся горю, мочи нет. Да помоги же!
Пришлось помогать. Сначала снимать платье, потом сорочку и чулки. А дальше Лохтина управилась сама – села сверху, начала покачиваясь двигаться.
– Это божественно! Еще, еще…
Ее стоны могли переполошить весь дом. О чем я и сказал, придерживая женщину за крупные ягодицы:
– Всех слуг отослала с поручениями, ну же! Не останавливайся.
Остановиться пришлось совсем скоро. В дверь дома требовательно постучали. Я скинул с себя Лохтину, бросился вниз. Пригладив волосы, перевел дыхание. Как хорошо, что в постели я даже не потрудился снять штаны. Открыл дверь, вопросительно посмотрел на лакея в ливрее. Позади него стоял роскошный Fiat Brevetti, вокруг которого клубилась ребятня. Кряжистый водитель в крагах отгонял пацанву,
– Господин Распутин? – осведомился лакей, удивленно меня разглядывая.
– Он самый. Чего надо?
– Экипаж подан, извольте пожаловать.
Черт, как не хватает часов! Куплю их первым делом – я зашел обратно в дом, не прощаясь с Лохтиной, быстро оделся.
Доехали мы быстро – через час я уже вышагивал вслед за лакеем по анфиладам Зимнего Дворца. Именно сюда определил Николай Столыпина с семьей после покушения. У каждого входа стояли гвардейцы с винтовками, во дворце ощущалась атмосфера нервозности.
Спешащие чиновники с удивлением поглядывали на мой наряд, но никто даже не притормаживал – в Зимнем ощущалось биение настоящего пульса Империи.
– Поклепа много – пожал я равнодушно плечами, оглядываясь – Чайку бы испить, замерз.
Столыпин покачал головой в удивлении, позвонил в звонок. Лакей быстро сервировал на столе для совещаний чай для двоих.
– Вот, посмотри, какая на тебя папка в Охранном – Столыпин полистал мое дело – Разврат с женщинами в бане, воровство, конокрадство…
Глупо было полагать, что Распутина пустят к царю, не изучив его подноготную.
– Завистники доносы пишут – я отхлебнул чая, хрустнул баранкой – Пущай пишут. Бумага все стерпит.
– Не крал, значит? – премьер усмехнулся, уселся рядом. Взял чашку, подул на чай.
– Ежели бы крал – уже на каторге был бы.
Столыпин задумался.
– А вашей договоренности с архимандритом Феофаном я знаю, полностью поддерживаю план.
Тут я насторожился. Помимо Милицы – Феофан был вторым человеком, который помог Распутину попасть в царскую семью.
– Сделаю, что смогу – я допил чай, отставил чашку – Благодарствуйте. Когда можно будет помолиться над болящей?
– Я еще не закончил с тобой – Столыпин забарабанил пальцами по столу – Скажи ка, друг любезный, а это что такое?
Передо мной легла газета Копейка. Номер за 19 октября. В нем рассказывалось о новом старце в Петербурге, которому приходят разные видения. В статье журналист описывал пророчество о земле, что дал Распутин в связи с будущим указом о выходе из общин.
– Говори, кто из моих проговорился об указе?! – Столыпин выхватил газету, тряхнул ей перед носом.
– Петр Аркадьевич, не веришь ты в Бога – я покачал головой.
– Богу верю, а тебе нет! Мы проект указа в тайне держали, кто проговорился? Царь?
– Указ не в тайне надо бы держать, а со всем обчеством обсудить, да обкашлять. А еще бы в Думе утвердить.
– Дума распущена! – прихлопнул рукой премьер.
– Так новую соберите! – я тоже повысил голос – Все меж собой хотите решать, а потом удивляетесь, что же народ то бунтует?
Столыпин зло на меня посмотрел, но сдержался. Пересел за рабочий стол.
– Доктор Калмейер телефонировал мне. Говорит, что аппарат какой-то тебе привиделся. Коим дочери сможет ноги выправить.
– Истинно так – покивал я – А також святая молитва Богу.