Я Распутин
Шрифт:
– Их разве не железной дорогой отправляют?
– Дорого и долго – пояснил Стольников – Морем быстрее. Как открыли Суэцкий канал, так наши корабли начали возить кандальников. Тот рейс сразу не задался. Сначала котел сломался. Пока чинились, пропустили свою очередь в канале. Жара стояла, невообразимая. Прошли Суэц, Аден, Коломбо, что на Цейлоне. Малаккским проливом добрались, наконец, до Южно-Китайского моря. И тут нас шторм накрыл. Да такой, каких я ранее не видывал. Мотало туда-сюда два дня. Не видно ни зги и ветер все усиливается.
Котел
Капитан повесил голову, к чаю, что нам принесла прислуга, даже не притронулся.
– Нет в том твоего греха – я тяжело вздохнул – На все воля Бога.
– Так это еще не все – Стольников потер лицо руками, продолжил – Я уходил последним, открыл замок на люке трюмном и сразу в лодку прыгнул. Отходим, а они высыпали на палубу. Корабль то уже погружается, на правый бок его заваливать начало. Каторжане в воду и к нам.
Тут уже и у меня внутри похолодело, а капитан и вовсе закрыл руками лицо. Плечи вздрагивают.
– Ну, ну..
– Мы их веслами по головам, а они цепляются за борта, молят…
Стольников заплакал. А я даже и не знаю, что делать. Как утешить этого здоровяка?
– И это еще не все – спустя пару минут капитан справился с собой – Отошли мы от места крушения, взяли путь на юг. Шторм то усиливается. Сначала одну лодку перевернуло, потом другую – только мы их и видели. Нашу понесло на запад. День плыли, два. Уже и шторм стих. Только вот лодка все сильнее текла. Откачивали воду круглые сутки, а ее все больше и больше. Но повезло. Увидели землю. Это были острова Айрабу. Поплыли к ближайшему. Гребли так, что руки отваливались – торопились. Там поймал нас прибой и как поволок по рифам. Всю лодку изломало, пятеро нас выплыло.
Капитан замолчал. А я уже понимал, куда все идет. Это только в сказках Робинзон Крузо себе персональную цивилизацию выстраивает на острове. А в реальности…
– Островок маленький, за десять минут обойти можно – Стольников тяжело сглотнул – В центре скалы, крохотное озеро. Вода собирается дождевая. С водой то нам повезло…
– А с едой нет – закончил я за капитана.
– Вообще ничего. Ни одного кокоса. Креветок да мидий мы в первый день подъели. Пытались ловить рыбу руками – бесполезно. День голодаем, второй. Через неделю решили тянуть жребий.
Я встал, подошел к окну. Видеть капитана уже не мог. Но и остановить его исповедь тоже рука не поднималась.
– Решили так – глухо продолжал Стольников – Кто вытянет короткую щепку… Ну вскроет ножом себе жилы. Потом его съедим.
За окном продолжал толкаться народ, появилось несколько новых калек. Один юродивый в обносках что-то вещал толпе, показывая пальцем на крыльцо. Узнать бы что…
– Жребий Юрчику выпал. Юнге нашему.
Совсем тихо произнес капитан.
– Я уже все понял – все-таки не выдержал –
– Трое.
– А спаслись как?
– Еще через неделю корабль мимо проходил. Китайский. Вытащили нас.
– И ты вернувшись домой пошел к попам, думал очистят они тебя от греха то смертного?
Стольников скрипнул зубами – Гнали взашей.
Юродивый увидел меня в окне, поклонился в ноги. На шее у него закачались железные вериги.
– Вы не думайте, отче, я не с пустыми руками.
По столу что-то стукнуло. Я обернулся и увидел, что капитан достал саквояж, открыл его. Он был забит пачками денег.
– Тридцать тысяч. Рубль к рублю. Копил на часовенку или даже церквушку, чтобы значица, отмолили мои грехи там. Но священники не взяли. Отдам все вам. Только умоляю, отчитайте грех. Жить так больше не могу – хоть в петлю лезь. Как засыпаю – перед глазами Юрчик.
Юнгу уже не вернешь, а вот капитана еще можно спасти… Я посмотрел на Стольникова, подошел, закрыл саквояж.
– Плохие деньги.
– Ольга Владимировна сказала – всхлипнул капитан – что вы святой человек…
– Звать то тебя как?
– Никодим.
– Одной отчиткой тут не обойтись. Жизнь за жизнь надо вернуть, Никодим. Двоих убили вы, осквернились – двоих спасти надо.
Капитан согласно закивал.
– Все сделаю! Жизни не пожалею. Только научите, отче.
– Остальные моряки где?
– Один с ума сошел, в одесском желтом доме содержится. Другой в Москве осел, что с ним не знаю. Но адресок есть.
– Жди тут.
Я вышел в коридор, шуганул лакеев, что подслушивали разговор. В своей комнате нашел Молитвослов, пролистал его. Самая сильная молитва для отчитки была «Живый в помощи Вышняго». Читали её в самых критических ситуациях, от врагов и во время бедствий. Состояла она из упоминания обещаний Бога сохранить и спасти своих. Самое то, для профилактики самоубийства. Да и народ её уважает.
– Будешь при мне – я вернулся обратно, показал капитану Молитвослов – «Живый в помощи» над тобой буду читать каждое утро. Ежели сможем через тебя помочь людям каким, а паче спасти кого и почувствуешь ты себе облегчение – значит, все у нас сработало.
Стольников бросился целовать руку.
Глава 3
В полночь меня разбудили.
– Григорий Ефимович, просыпайся – над кроватью стояла со свечой Лохтина. На женщине была только белая ночнушка и больше ничего.
– Что случилось?
– Из дворца казаков прислали. С царевичем Алексеем беда.
Я ждал этого. Встал, быстро оделся. Саквояж с ассигнациями засунул подальше под кровать. Надо что-то решать с деньгами, хранить такую большую сумму в доме Лохниных было безрассудно. Отдать обратно капитану? Расспросив Стольникова после молитвы я понял, что моряк не так уж и беден. На суше он устроился концессионером – принимает заказы на перевозку грузов, работает по всей России, зашибает большие деньги.