Я ревную тебя к звёздам

Петренко Е.

– За детей не беспокойся,- сказал он с благодарностью,- я бы и сам не рассудил лучше. Только с матерью девочки, что потеряла девственность поговори.

– Я всё залечила, и память стёрла.

– Не важно. Мать заметит, следы мужчины на ней. Успокой её и пусть молчит о том, что случилось. Она умная женщина. А вот отцу ни слова. Кинется искать подонка, только погибнет зря. Тот маг, аристократ. А он просто пивовар.

– О! Будет повод напроситься с парнями в гости.

–

Они знают? Смотри, выболтают по пьянке.

– Нет, девочки были раздеты, я в лес сама пошла. Они только с вопью помогли справиться. А я не болтлива.

– Так ты сама его уделала? Первокурсница, выпускника?!

– Я на второй перешла,- буркнула, нахмурившись.

– Это, да, аргумент..-заржал маг. В глазах прыгали лукавые смешинки. Труми протянул ему амулет и осколки камней.

– Никогда не видел живого плакальщика, на картинках только,- благоговейно пробормотал он, осторожно касаясь ручки с длинными пальцами.

– За возвращение Тёмной луны,- выдал он загадочную фразу и поклонился сложив ладони.

Глава 6.

– Лето почти закончилось,- подумал я, просыпаясь от холода,- а ещё, всё это время мы летели на север. Сколько ещё мне осталось до того, как я увижу свой дом? С каждым днём мне всё тревожнее и, почему-то, кажется, что я всё дальше от того места, куда стремится моё сердце.

Вигонь поднялся на крыло и снова полетел на север. И мне казалось, что внутри разрастается глыба льда. Только на этот раз летели мы не долго. Часа через два Витре сделал круг над фермой. А после опустился во дворе. Только всё здесь было не так.

Единственным звуком, который раздавался в полной тишине, было хлопанье, неплотно прикрытой, двери. Когда я подошёл и открыл её, почувствовал запах брошенного жилья. Никто не готовил еду. Пахло сыростью и запустением. Я вошёл в дом. Сел у пустого стола, и боль поползла по телу ледяной змеёй.

– Здесь никто меня не ждёт. Не даром я ощущал маму не живой. Значит мне некого здесь вспоминать. Куда же теперь? Страшно. Я должен попробовать найти хоть что-то, чтоб вспомнить лица тех, кто был моей семьёй.

Я методично обошёл дом, но не нашёл даже тех личных мелочей, которые окружают каждого человека и помогают вспомнить хоть что-то о нём. Я вышел на крыльцо, сел и, подперев голову руками, попытался унять сосущее чувство одиночества.

– Витре,- вдруг услышал я звонкий девичий голосок и вскочил, чтоб увидеть девушку, со всех ног бегущую ко мне. Вслед за ней быстрым шагом шёл старый, но ещё очень крепкий, мужчина.

– Лами!- закричали они одновременно. И волна эмоций растопила мой внутренний ледяной панцирь. Я знал их.

– Лани! Дед!- обрадованно закричал я,-

боги, как удачно, что я увидел их после того, как меня накрыло почти безысходное горе и страх одиночества. Почему я не подумал раньше, что нужны сильные эмоции, чтоб я воссоздал внутри, вместе с воспоминаниями, и чувства, которые питал к ним, своим самым родным людям.

Вслед за первыми радостными приветствиями последовало моё предупреждение о том, что я попал под проклятье полного забвения. По, в момент, изменившимся и ошарашенным лицам, я понял, что нужно сразу выложить все мои умозаключения, так как дед сразу наложил сухую ладонь на губы сестры, чтоб она не сказала что-то лишнее.

– Скорее всего, дед, заклинали не мою кровь,- облегчённый выдох обоих внушил и мне надежду,- я восстановил практические навыки на автоматическом уровне. Причинно-следственные слои, всё ещё, блокированы. Как только узнал вас, восстановился очень большой кусок памяти. Теперь есть надежда, что ты мне поможешь, дед. Мне не хотелось бы тратить годы на поиск и возвращение своих связей с друзьями и близкими. Ведь всё, что я знаю о запретной магии, дал мне ты.

Это и вправду было так. Когда дед учился своей основной профессии - мастера по изготовлению доспехов, он объехал все общины, населяющие Чесмен и оставался в каждой столько, сколько считал нужным очередной учитель. Он взял в каждом из народов все традиции и знания по изготовлению и заклинанию доспехов. И не зря сейчас считался лучшим мастером в своём деле. Обучению он отдал почти двадцать пять лет. Хорошо, что жизнь сидхе почти самая долгая на Чесмене. Дольше живут только лилу. И то высшая знать. И там тоже всё не просто. Потому, что жизнь аристократии из лилу зависит напрямую от его подданных. Прямым выкачиванием у них жизненной силы.

Знания о запретной магии он получил от воргенских шаманов. Магия крови и у них была построена на системе строгих ограничений, так как существовали легенды прародины о том, что вся их раса едва не погибла от рук одного единственного шамана, копившего силу в артефакте, им самим созданном. И это была сила обескровленных жертв. В условиях мира с ограниченным магическим потенциалом, не было ни одного человека, который бы сумел уничтожить или переподчинить артефакт, в случае смерти его хозяина.

Шаман завоевал около сотни племён, когда прародину воргенов посетили пришельцы из другого мира. Гости были из техномира, но просьбам о помощи вняли и, накрыв артефакт силовым полем, вместе с его хозяином вышвырнули его за пределы планеты. Этот первый положительный контакт с другой расой определил дальнейший путь прародителей воргенов. И эта легенда заставила их потомков, уже в условиях нового магического мира, создавать строгую систему ограничений магии крови и способы её нейтрализации.

На Чесмене были два народа - лилу и метаморфы, которые использовали силу крови почти во всей своей магии и относились к ней, не просто без должного опасения, а скорее даже с преступной бесшабашностью. Так считали воргены. И тратили силы всех своих самых мощных шаманов на поиски противодействия их заклятьям.

Конечно дед знал о них далеко не всё. Его приоритеты были совсем в другой области. Заговоры оружия. Это было связано с заботой о неуязвимости доспехов. А заклятия оружия почти все строились на крови.