Я родилась пятидесятилетней...
Шрифт:
Успокоив мужчину, я убедила его, что со мной все в порядке, тем более, я поспала в самолете. Рассказав о просьбе Кальяса оставить ему на память гипс, я в очередной раз повеселила деда:
— Он пригласил меня к Шарлю на выставку…
— Оу, это в знакомой мне галерее? — переспросил дедушка с независимым видом, просматривая последние бумаги.
— Да, место встречи изменить нельзя, — улыбнулась я, вспоминая наше знакомство с Кальясом и его другом и художником Шарлем…
Мне в тот год было всего десять… Дедушка привёз меня
Картинная галерея нового, но очень талантливого художника, друга Кальяса, Шарля Савойарди. Публика собралась самая разнообразная, но взгляд грека почему-то зацепился за одну фигуру. В толпе медленно, от картины к картине прогуливается ребенок с очень серьезным выражением лица. Наконец девочка остановилась у полотна с уходящим в закат кораблём. Молодой человек тихо подошёл к малышке, внимательно рассматривающей позолоченные волны.
— Милая, ты потерялась?
В его голосе звучала откровенная забота.
— Да, — тихо, пожав плечами, молвил ребенок. — Но потеряться в искусстве не так страшно, как потеряться в собственной душе, верно?
На секунду решив, что это глупый розыгрыш друга, Кальяс начал оглядываться в поисках шутника. А девочка в меланхоличной задумчивости продолжила:
— Пожалуй, я куплю эту картину. Есть в ней приятная аллегория. На закате кончается день, но не Путь… Да, опредёленно, я буду смотреть на эту картину и перечитывать Сабатини…
Удивлённый Кальяс во все глаза смотрел на девочку, которой дал бы максимум семь на вид, не зная, смеяться, злиться на розыгрыш или бояться…
Потому что, когда она обернулась и внимательным взглядом окинула обескураженного парня, он понял, что так играть нереально…
— Вы все ещё здесь, молодой человек? — девочка с глазами взрослой женщины улыбнулась и протянула ему руку для знакомства. — Тогда мы подружимся… Меня зовут Белла. Вы бы не могли меня познакомить с автором этой картины?
— А, может быть, это я? — решил проверить сообразительность новой знакомой начинающий стилист, касаясь тёплой ладошки.
Странный ребёнок смерил его внимательным взглядом, а потом покачал головой:
— Нет, вы личность творческая, но, безусловно, не Шарль Савойарди. Даже если это псевдоним, то он целиком французский. Парижский шарм чувствуется в работах, это как легкая ностальгия по Родине… Неуловимый флёр, который абсолютно отсутствует в вашем образе.
Со спины девочки к Кальясу подошёл удивлённый хозяин выставки, слышавший последние слова:
— В чём дело, mon ami? Кто эта юная мадемуазель?
Пока грек пытался выдавить из себя объяснение, малышка просканировала цепким взглядом живописца, не упустив из внимания его обращение, пальцы со следами краски, выглядывающий из правого кармана цветного пиджака блокнот с вечными набросками… И Бог знает ещё какие детали, позволившие ей сделать однозначный вывод:
—
«Это розыгрыш Кальяса, я уверен», — думал Савойарди.
«Шарль сам в ужасе», — думал грек, понимая, что такое неординарное знакомство однозначно располагает к дружбе и обещает новые открытия.
— Тебя подвезти, дорогая? — мои воспоминания прервал Роб. Кажется, он спрашивал не первый раз, так как в его глазах я увидела некоторое нетерпение.
— Да, это было бы кстати. Спасибо.
Спустившись, мы чуть не попали под мелко моросящий дождь. Дедушкин шофёр услужливо встретил нас с зонтом. Благодарно кивнув пареньку, который официально был старше меня лет на семь точно, я села в машину, но что-то заставило меня обернуться. Сквозь тонированное стекло заднего вида я видела тяжёлый взгляд нового партнёра, который, скрестив руки, стоял под козырьком здания и сверлил глазами машину Роба.
Пожалуй, завтра можно будет и погладить этого тигра, но уже не против шерстки и не чугунным утюгом, — решила я, выбрасывая мысли об этом мужчине из головы.
Если бы я знала, что «завтра» наступит так рано…
Сначала мы заехали за моим греком, там он заставил меня переодеться в более привычный вид и даже заплёл мне косу, потому что от влажного воздуха локоны перестали держать свою форму, а он, как чокнутый перфекционист, не мог терпеть ни малейшей небрежности в образе.
— Боже, ты меня как на парад собираешь…
— Какой парад? — не понял друг иронии.
— Парад Победы в России, например… Хотя, сегодня я себя реально чувствовала, как под дулом автомата.
— Белла, я тебя, конечно, обожаю, но ты иногда такая странная… — Кальяс закатил глаза, постукивая кисточкой румян по запястью, от которой я морально подготовилась уворачиваться. — Ты слишком бледная, детка. Как ты умудрилась такой остаться в жарком Финиксе? Если бы я не наблюдал за твоим ростом, то решил бы, что Шарль был прав, когда изобразил тебя в образе упырицы Клодии из «Интервью с вампиром».
— Он закончил ту картину? — я удивилась настолько, что он воспользовался ситуацией, чтобы накрасить правую скулу, теперь придётся либо заново умываться, либо позволить ему закончить. — Скажи, что он не сделал из меня блондинку!
— Сама всё увидишь! — смеясь, отрезал стилист, ловко завершая макияж.
Если честно, то я сомневалась, что мы успеем на официальное открытие, так как время было уже довольно позднее, но Кальяс совершенно не торопился на мероприятие и только посмеивался, когда я задавала вопросы о тех или иных общих друзьях.