Я родилась пятидесятилетней...
Шрифт:
— Хотела устроиться продавцом на полставки, ничего в этом не понимает, а всё ходила и упрашивала Билли, моего мужа. Можно подумать, он променяет меня на неё! Да я лучше без выходных работать буду, чем буду знать, что она тут сидит и голодными глазами на него смотрит!
Я растерянно покивала, мысленно поставив диагноз ревнивой фурии.
К кассе подошли мальчики. Бо помог выгрузить Майку тележку, а потом забрал у меня не такой уж тяжёлый пакет.
В машине по радио крутили Майкла Джексона с песней «Dangerous», которую
Эта песня убийственно подходила под сегодняшний день, но у старины Майкла достаточно других хороших песен, я сделала заметку найти диск с любимыми песнями, когда мы доберёмся до дома.
«Опасна, эта девушка так опасна. Забери мои деньги, потрать моё время, можешь даже звать меня сладким, но, чёрт побери, ты не подходишь мне…» — мурлыкала я эту песенку на английском, танцующей походкой подбираясь к собственной двери.
К чёрту проблемы!
Мой внутренний камертон с сегодняшнего дня настроен только на радость!
Тесто для шарлотки по фирменному рецепту моей русской бабушки я замешивала, самозабвенно подпевая тому же Майклу Джексону, но уже с песней Bad, которая тоже подходила для сегодняшнего дня. Стопроцентным попаданием. Не в бровь, а в глаз прям…
«Я говорю тебе: следи за своим языком. Я знаю игру, которую ты ведёшь, и чего ты стоишь, — горланила я песню, жалея, что кровосос меня сейчас не слышит. —Ты бросаешь камни, чтобы скрыть то, что ты здесь замешан».
«Если назавтра я потеряю голос и буду хрипеть, — подумала я, пританцовывая, — то буду похожа на старуху Изергиль…»
«У вас и так много общего, — хмыкнул во мне глас самоиронии. — Жизненная позиция так вообще одинаковая».
Но не всем же дано вырывать собственное сердце, освещая им путь невеждам, которые его растопчут… Хотя, я не пробовала.
— Бо, подай, пожалуйста, мельницу с перцем!
Молодой человек удивлённо посмотрел на меня, недоумевая, зачем мне чёрный перец в шарлотку, но это было как раз сродни волшебному ингредиенту. Многие добавляли корицу, но моя бабушка как-то случайно вместо этой пряности посыпала тесто обычным чёрным перцем. Результат оказался непредсказуемо шикарным, перец сделал вкус десерта невероятно пикантным.
— Не волнуйтесь, не отравлю, — подмигнула я одноклассникам, заливая смесь в готовую форму. — Этот рецепт проверен почти столетием!
Через полтора часа, дав шарлотке остыть, я попробовала первый кусочек и перенеслась в свое российское детство… Всё-таки разговоры с Грановским о советских продуктах не прошли даром. Ммм…
— Нет, ребят, получилось невкусно, расходитесь! — состроила я расстроенное лицо.
— Ну, так мы тебе и поверили, Свон, врать не умеешь совершенно! — обличил меня Ньютон, придвигая к себе тарелку.
Я даже не донесла кусочек до рта, во все глаза уставившись на него.
Так меня ещё никто не оскорблял!
Бо,
Пытаясь запить негодование стаканом молочка, я случайно подавилась и вынужденно покраснела, что только упрочило уверенность непрошибаемого Майка.
Так есть ли смысл отрицать, если уже всё равно не поверят?
Вопрос риторический.
Подкрепившись, мальчики помогли мне убраться на кухне, но вышло немного шумно. Стоило мне выйти за угол или отвернуться, и у них что-то непременно грохотало и шипело…
Первым домой, конечно, уехал Майк, я завернула ему кусочек шарлотки и написала подробный рецепт для миссис Ньютон. Бо проверял мою скрипку, но во время проводов одноклассника неожиданно заиграл зажигательный венгерский чардаш, который я лично просто обожала. Майк в ответ счастливому Бо и подхватившей в танце весёлый темп мне пообещал, что они поговорят о его музыкальных талантах на физкультуре, когда Квон перестанет прикрываться болезнью…
Прикрыв дверь за задирой, я подмигнула астральному близнецу и поаплодировала шикарному исполнению парня, а тот польщённо улыбнулся, чуть покраснев.
Оставшись вдвоём, мы поднялись ко мне. Бо заинтересовался коробкой старых пластинок, которую я достала из шкафа, когда искала Майкла Джексона. Сели на пол и стали рыться в этих старых воспоминаниях, как дети в песочнице. Начали перебирать их, проверяя, работают ли диски вообще. Напевали и пытались танцевать. Мне мешала левая рука, Бо мешала левая нога… На месте правой…
Вкусы в музыке у нас удивительно совпали. Дошло до того, что один брал в руки пластинку, а другой должен был угадать любимую песню из альбома. Ответы совпадали примерно в двух из трёх случаях, что невероятно веселило нас.
— О, вот этот альбом я не знаю, хоть режь, — сдался Бофорт.
— И не удивительно! — захихикала я. — Это русская группа! Купила этот альбом в Нью-Йорке пару лет назад… Мы тогда со Светой ездили к дедушке…
— Скучаешь по ней?
Бо был очень догадлив…
— Мы созваниваемся, но это всё равно не то. Она знала меня почти всю жизнь. Мы ходили с ней вместе в ясли, её бабушка была нашей общей няней, мы вместе ходили на кружки, курсы, учились в одной школе, вместе выигрывали… Ну, ты знаешь: музыка, танцы… Балетная школа невероятно сближает, скажу я тебе!
Квон покраснел. И я не стала спрашивать, ходил ли он на уроки танцев в детстве. Чуяла, что ответ мне не понравится.
— А как вы с ней познакомились? Как ты вообще умудрилась попасть в детский сад для русских детей?
Я рассмеялась и поведала парню эту весёлую историю «плеступника и желтвы». Он смеялся, а потом сказал, что я его разыгрываю. Хитро улыбнувшись, я взяла неверующего Фому за руку и повела Бо в спальню отца. Там, как святыня, на стене возле комода висела рамочка с моим срисованным значком шерифа.