Я с тобой не останусь

Шавлюк Светлана

– Юлия говорила, что такого рода занятия вам знакомы, - это был не вопрос, но я все-таки кивнула.

– Вы готовы сегодня поделиться своей историей?

– Да, - на выдохе ответила я и покрепче сжала лямки сумки. – Но не сразу.

– Замечательно, - улыбнулась психолог.

Наталья обвела всех присутствующих взглядом серо-голубых глаз, положила планшетку с листами себе на колени и стала ждать. А я оглядела эту приятную улыбчивую женщину, отметила, что выглядит она очень просто, но при этом очень хорошо, ухожено.

Опустила взгляд, посмотрела на свои сжатые до белых костяшек руки и украдкой бросила взгляд на присутствующих. Нас было уже пятеро. Большинство сидело, сгорбившись, уткнувшись в свои руки, и лишь изредка некоторые немного поднимали головы, чтобы оглядеться. Но неизменно опускали потухший взгляд, когда сталкивались со взглядом другой женщины. Они все были серыми. Старались даже здесь казаться незаметными, слиться с интерьером, боялись прямых взглядов, чувствовали неловкость, некоторые кусали губы, другие теребили края одежды, кто-то просто сидел застывшей статуей. Лишь одна девушка сидела спокойно, тихо, но открыто смотрела на остальных, в ее глазах еще можно было прочитать отпечаток затаенного страха, но решительность,

которая, видимо, давно поселилась в ее душе, постепенно отвоевывала свое. Так выглядели те, кто «выздоравливал». Скорее всего, она уже прошла самую сложную стадию – принятия своего положения и борьба за свободу. Я же только ступила на эту тропинку и пыталась не сорваться в пропасть. Но невольно улыбнулась, порадовавшись за ту, что сумела переступить через себя и преодолеть все трудности. Девушка перехватила мой взгляд и подарила улыбку в ответ. Эта улыбка была искренней, открытой и приветливой. И я немного успокоилась. Глядя на нее, расправила плечи, выпрямилась и глубоко вдохнула. Дверь приоткрылась, в комнату вошла совсем молоденькая девчушка, которая тихо поздоровалась и юркнула мышкой на свое место.

– Что ж, начнем, - проговорила Наталья.

– Елена, - обратилась она к той самой, девушке напротив, - вы пропустили прошлое занятие, думаю, мы с вас и начнем. Если вас не затруднит, расскажите свою историю с самого начала, и, конечно же, нам всем хотелось бы знать, как обстоят у вас дела сейчас, что изменилось за две недели?

– Хорошо, - кивнула Елена.

Пока она собиралась с мыслями, я разглядывала ее под предлогом готовности слушать. Темные волосы спускались мягкой волной до середины спины, пара прядей небрежно лежала на груди. Рваные джинсы с подвернутыми штанинами казались немного широковатыми, а вот тонкая майка на бретелях наоборот четко повторяла плавные линии стройной фигуры девушки. Медовые чуть раскосые глаза таили в себе лисью хитринку, о существовании которой, как мне показалось, обладательница даже не подозревала. Елене бы очень пошла немного кривоватая, плутоватая улыбка. Мне казалось, что именно такой ее образ сводил бы мужчин с ума. Вообще, многие наверняка не могли даже представить, что такая, как она, подвергается домашнему насилию. Только я уже знала, что риск оказаться в такой ситуации есть у женщин любых возрастов, внешних данных и положений в обществе. Жизнь не ограничивала себя в выборе той, которой доставалось непростое испытание в лице жестокой второй половины. Елена пожевала нижнюю губу, глядя в пустоту, набрала воздуха в грудь, словно перед прыжком и начала свою историю.

Ей двадцать шесть лет. В двадцать три года она вышла замуж, как ей тогда казалось, по великой любви, которая внезапно ворвалась в жизнь и закрутила в вихре чувств и эмоций. Головокружительный роман, к всеобщему удивлению очень быстро закончился свадьбой. Их отношения длились меньше года, по современным меркам, пустяк. Ее возлюбленный Леонид с горящими глазами под звездным небом предложил ей стать женой, и она не смогла отказаться. Тогда это ей казалось сказкой, она даже не могла представить, что угодила в настоящую тюрьму строгого режима. Первым делом он ограничил ее общение с родными. Сначала ненавязчиво, потом, словно искусный ювелир, внушал ей, что родители хотят их разлучить, что они пытаются сделать ей хуже, наговаривают на него, не воспринимают и дурно настроены, поэтому, с ними нужно встречаться реже. А вот общения по телефону старался не ограничивать, создавая видимость свободы. Потом проторенной тропинкой пошел по головам друзей, отсекая одного за другим. Она осталась наедине со своей любовью и думала, что даже такое уединение – великое счастье до тех пор, пока не забеременела. Он не хотел детей. Множество раз говорил об этом, просил ее пить противозачаточные. Как объяснить обезумевшему от злости и негодования, что так случается? Что средства контрацепции не дают стопроцентной гарантии? У нее не вышло. И вопреки собственному желанию оставить ребенка, сохранить беременность, она пошла на поводу у мужа. Ведь дети еще будут?! А муж был слишком категоричен. Это был переломный момент. Та самая отправная точка, когда он понял, что она в его власти, что подчиненна его желаниям, а главное – абсолютно беззащитна. Ощущение безнаказанности подогрело еще и то, что об аборте Лена не рассказала даже матери. Побоялась осуждения, не хотела сочувствия, ведь и без этого слишком сильно переживала. Но это стало ошибкой. Муж с каждым днем все больше проникался недовольством. Ему не нравилась еда, не нравилось качество уборки по дому, не нравилось, как она выглядит, говорит, ест, дышит… Сначала он засыпал ее замечаниями, упреками, которые со временем переросли в оскорбления и унижения, а потом и вовсе в регулярные побои. Он наказывал ее за то, что она не соответствовала его идеалу, и как бы она не старалась, как бы не заискивала перед ним, становилось только хуже. Говорить с кем-то о проблемах она боялась. Боялась, что осудят, что и они скажут, что все происходящее ее вина. При редких встречах с родными скрывала синяки под одеждой, ведь умный муж заранее знал о предстоящих встречах и не бил жену по лицу, рукам и ногам, чтобы не вызвать подозрений у родственников. Так продолжалось несколько лет. Лена и Лёня хорошо скрывали огромный изъян своей семьи, пока случайная встреча Лены со старшим братом на улицах города не перевернула все с ног на голову. Ее брат случайно заметил синяки на руках – следы от сильных захватов мужа, а потом, приглядевшись, рассмотрел под тональным кремом фиолетово-желтые разводы на скуле. Он вынудил сестру рассказать правду, а узнав, пришел в ярость. Лене с трудом удалось убедить его успокоиться, она рыдала, умоляла ничего не говорить родителям, и не влезать в отношения. Верила, что сумеет справиться самостоятельно. Просто в их с Леонидом жизни сложный период, а вот потом, когда все изменится… Брат Лены оказался мудрым мужчиной, он не забрал Лену, ничего не сказал родителям, только взял с сестры обещание, что она пойдет к специалисту, который поможет решить «семейные сложности», и вынудил ее согласиться на его тет-а-тет с мужем.

Два дня после разговора с братом Лены, ее муж хранил молчание. Избегал жены, ничего не говорил, не показывал своего недовольства, вообще делал вид, что она не существует. А на третий день сорвался. Кричал. Много, сумбурно, страшно и непонятно. Но не тронул. Лишь последние слова прозвучали четко. Словно гром среди ясного неба.

– Он тогда просто сказал: «Выметайся, если

завтра я вернусь, и ты будешь здесь, вышвырну на улицу в том, в чем будешь», - Лена с затаенной печалью улыбнулась. Мне показалось, что она не сожалеет о том, что все закончилось именно так, но те воспоминания все еще причиняли боль. – Он сам решил исход этих отношений. Уже много позже, Андрей, брат, признался, что пообещал «вырвать ноги этому ублюдку» в процессе разговора, и предупредил, что, если он не исчезнет сам из моей жизни тихо и без разъяснения мне причин, то Андрей "самолично его проводит, и такой вариант ему вряд ли понравится", - хмыкнула рассказчица. – В общем, Андрей тихо взял ситуацию в свои руки. Он же меня и забрал от Лёни, увез к родителям и заставил обо всем рассказать, а потом меня пристроили к Наталье, - она взглянула на психолога. В ее глазах без труда угадывалась благодарность. – Первое время было особенно тяжело. Все казалось неправильным. Я не понимала, почему моя сказочная любовь, которая сносила крышу, исчезла, будто и не было, оставив в моем сердце жалкий огонек, который не желал затухать, подпитываемый моими мечтаниями и надеждой. Несколько раз я порывалась вернуться к Лёне, попроситься обратно, извиниться неизвестно за что, ведь даже не знала о причинах нашего скорого расставания, лишь подозревала брата. Даже несколько раз ругалась с Андреем, кричала, что он залез туда, куда его не просили и из-за него я теперь несчастна. Но время шло, Наталья мне помогала выбраться из черноты страданий, посмотреть на все произошедшее под другим углом, а потом и вовсе пригласила на эти занятия. С каждым днем становилось все легче. Сейчас, когда прошло время я все еще с тоской вспоминаю о том, как все начиналось, но с ужасом думаю о том, во что это вылилось. Мне сейчас кажется это кошмарным сном, будто и не могло все это произойти со мной. Сейчас я возобновила отношения с родителями. Даже и не подозревала, что мне так сильно не хватало их поддержки. Андрей продолжает меня поддерживать и всячески помогает вернуться к нормальной жизни. Я уволилась со старой работы и сейчас в поисках чего-то нового. А всю прошлую неделю провела загородом в компании друзей Андрея. И это было здорово, - ее глаза блеснули яркими искрами неподдельного счастья. – Мне кажется, я только в эту неделю почувствовала заново вкус жизни. Мы пели песни под гитару, жарили шашлыки и не спали до рассвета. И знаете, я вдруг поняла, что почему-то все время жизни с Лёней думала, будто не достойна большего, не заслуживаю другого отношения, но это такая глупость! Забота – это не награда за старание, это искренний порыв человека. И он либо хочет заботиться о тебе и будет это делать, даже не акцентируя на этом своего внимания, либо, если не желает заботиться, то и не станет ничего делать, хоть вы в лепешку расшибетесь, пытаясь угодить. За прошлую неделю я прочувствовала это на себе. Друзья Андрея и их подруги ненавязчиво предлагали свою помощь, приносили плед, наливали чай, держали за руку, когда мы в поисках острых ощущений пошли гулять по ночной безлюдной роще. И было в этом что-то волшебное. Вот так, да, в простой кружке горячего чая прохладным вечером было то самое волшебство, которое успокаивало и укутывало теплом души. И сейчас я виню себя только в одном – в том, что не закончила отношения с Лёней раньше, потеряла столько драгоценного времени, которое могла бы провести в приятной компании, запевая песни под звездным небом, - она выдохнула, словно пробежала стометровку, и широко ободряюще улыбнулась, оглядев нас.

– Замечательно! Значит, вы очень плодотворно провели прошлую неделю. Это, безусловно, не может не радовать. Ваш пример, надеюсь, придаст сил и остальным. Кто следующий хочет поделиться тем, как прошла эта неделя? Карина? – она обратилась к женщине лет тридцати, которая сидела полу боком, скрестив руки на груди и вжав голову в плечи, словно мерзла среди лета. Она отрицательно мотнула головой. – Виталина? – Наталья обратилась к следующей женщине среднего возраста, которая мало чем отличалась от предыдущей. Разве что, сидела, крепко вцепившись в стул, словно боялась, что, если отпустит, то не сможет остаться на месте.

– Олег на этой неделе снова напился, - будничным тоном проговорила женщина, - едва смог дойти до дома, - она не поднимала взгляда, смотрела в пол и говорила очень тихо, - в этот раз никого не тронул. Сил не было. Утром проснулся не в настроении. Запустил в меня тарелкой с макаронами, они оказались плохо прогретыми. Витя успел вовремя спрятаться, чтобы не получить затрещину от отца за разбросанные игрушки.

На этом месте я, как и всегда, похолодела. Самым страшным в таких историях для меня было участие детей. Ведь, как правило, отцы, поднимая руку на жен и матерей своих детей, рано или поздно доходят и до своих отпрысков, не жалея сил, вымещают и на них свою злость.

Взгляд невольно упал на самую молодую девочку в нашей компании. Что она здесь делает? Ухоженная, совсем юная, явно не старше шестнадцати лет, что она делала среди нас? От мысли, что в таком молодом возрасте она уже могла оказаться в похожей ситуации, мурашки бежали по коже. Ведь, если бы она была всего лишь свидетелем, ребенком, который вырос в такой семье, то кто-то из родителей сейчас сидел бы рядом с девочкой. Да и мне вообще казалось, что ее присутствие в нашем обществе анонимных, побитых и униженных не самая лучшая идея, ведь она еще такая…такая маленькая. За этими мыслями, чуть было не пропустила момент, когда Наталья назвала мое имя.

Рассказ о себе получился немного сумбурным, рваным. От волнения перескакивала от одного события к другому, но очень надеялась, что в целом моя история понятна остальным. Я не смотрела на других, когда рассказывала. Не хотела видеть их реакцию, разглядывала пальцы и говорила, говорила, говорила, заново переживая все события. По окончанию Наталья задала несколько вопросов о том, какие чувства я испытываю сейчас, хочу ли вернуться к Руслану, хочу ли поговорить с ним, увидеть его, какие планы строю на ближайшее время и собираюсь ли вернуться в родной город. Я старалась отвечать искренне, но проблема была в том, что на многие вопросы и сама не знала точного ответа.

– В какие-то моменты мне кажется, что я начинаю ненавидеть Руслана за то, что он не только испортил мне жизнь, но и покалечил душу. А уже спустя несколько минут мне кажется, что я уже никогда и никого не полюблю так сильно, как его, что чувства к нему бессмертны и будут сопровождать меня всю жизнь, причиняя невыносимую боль.

– Ты сделала серьезный шаг, но, ведь ты понимала, что это будет непросто. Почему ты все-таки решилась? Что толкнуло тебя пойти на этот разрыв? – взгляд доброжелательной женщины был направлен в самую душу.