Я щёлкну пальцами и ты проснёшься
Шрифт:
– Флора, мы все идём в подвал, выйди ко мне, пожалуйста.
Ответа не последовало. Спит?
– Флора?
Тук-тук.
Как же неловко. Почему, когда кто-то по-настоящему нравится, смелость сбегает и, задорно смеясь, машет из-за угла? Ну почему? Матвей был высоким подтянутым парнем. Волосы – смоль, глаза – серебро. Девчонки были благодарны просто за то, что посмотрел на них. А тут, как очаровать слепую девушку? Шутками? Комплиментами?
Флора не спала. Она стояла, прислонившись к двери и слушала его сердце. По
– Флора, очнись, пожалуйста, нам нужно вниз! – он постучал настойчивее. Девушка от резкого звука и вибрации двери отшатнулась в сторону. Вытерев щёки, она открыла дверь.
Матвей не мог произнести ни слова. Он смотрел на неё и хотел отдать ей всё, что у него есть. А если чего нет – найти и отдать. Бледная, маленькая, почти парящая. Прижать к себе, защитить, согреть. Флора чувствовала тепло, исходящее из его груди. Ей даже захотелось его потрогать, она подняла изящную кисть и провела по воздуху. Он коснулся пальцем её ладони.
– Идём, пора, – он взял Флору за руку.
Такая маленькая нежная рука. Матвей смотрел на Флору и ему казалось, что он идёт с воздушным шариком.
– Девочка-воздушный шарик, – сказал он ей.
– Да, это очень похоже на меня. Я часто летаю во снах.
Матвей помог спуститься Флоре вниз и усадил её на матрас.
– Подождёшь? Я остальным помогу. Тебе может принести что-то?
– Нет, спасибо.
Он понял, где мог слышать такой голос. Это что-то из добрых сказок, похоже на Настеньку из фильма «Морозко».
Последней зашла Люба.
– Ого, Дарин, вот это ты тут облагородила! Всегда думала, что подвал – это сырость и плесень, а тут ещё норм! – Она пошла рассматривать убежище. – И чайничек тут, и постелька мягкая, фонарики, зарядки. О, печеньки!
Кажется, Люба нашла, что искала. Она схватила пачку и плюхнулась на большой матрас:
– Какие насыщенные у нас настали дни. За последние два дня в моей жизни случилось столько, сколько, наверное, за год не случается. Да, блин, я войну проживаю! С ума сойти! Никогда бы не подумала!
– Да, я тоже думал, что живу в цивилизованном мире, а войны это там, где-нибудь у горячих азиатов. А оно вон как, самого поджарить пытались, – Андрей указал глазами на свою рану.
– А я с детства знала, что война будет, – неожиданно заговорила Флора. Неожиданно, потому что она сидела и смотрела перед собой. Она мало двигается и не ясно, когда заговорит.
– Помню, мне было четыре года, мама про Чечню смотрела репортаж по телевизору, я впервые увидела танки, пламя, пистолеты. Это навело на меня ужас. Я спросила:
«Мам, что это?»
А мама ответила коротко: «Война»
«Что значит война? Что они делают?»
«Ругаются так, рушат дома, убивают людей»
«А кто это делает?»
«Россия въехала в Чечню»
Я больше не спрашивала. В эту ночь не спала. Смотрела в окно и прислушивалась, не едет ли российский
– Да уж, забавные опасения… – ухмылялся Андрей.
– Это был такой чистый, искренний страх. Навоображала себе много чего. У меня было такое развлечение в детстве: искать чего бы побояться. Да и сейчас есть. Отчасти, я здесь для борьбы с этим страхом.
Флора зачаровывала всех своим голосом. Её хотелось слушать часами, хоть в словах не было ничего особенного, голос, тембр, ритм были удивительными.
– Ещё, из каких-то новостей я испугалась землетрясения. Пик страха – вдруг земля затрясётся, дом рухнет, в земле образуется трещина и мама останется на одной стороне, а я на другой. Я всегда держала маму крепко за руку, чтобы никакое землетрясение её не забрало.
Дарина раздала всем чай и оставшиеся с завтрака блины. Вверху слышались отдалённые взрывы. Лампочка мерцала, покачиваясь им в такт. Все молча продолжали слушать едва слышный, мистический голос Флоренции.
– И я решила что нужно подготовиться к войне. Взяла маленькую сумочку, сложила туда парафиновые свечки, сушёные сухари, спички и несколько монет. Мне казалось, что это спасёт меня хоть на войне, хоть при землетрясении, – последнее проговаривала со смешком.
– Ещё, было очень страшно, что земля начнёт труситься ночью и на меня упадёт шкаф и раздавит. Мама научила меня, что когда трясётся дом, нужно становиться в дверном проёме, там безопаснее всего. А потом, лет в восемь я перечитала в школьной библиотеке всю полку с названием «Великая Отечественная Война». Мне нужно было знать, как жили обычные люди, партизаны, военные, шпионы. Я съедала эти книги одну за одной.
– Ещё, Флора, когда ей два года было, впервые увидела самолёт в небе и закричала «Кале!», показывая на него пальцем. Заломила руки за голову, прикрыв уши руками, и побежала прятаться в подсолнухи. Я тогда испугалась, потому что не знала, откуда такая реакция. Тем более, у самолёта не было звука, я даже не знаю, как она его разглядела в небе. Потом мы узнали, что всё это значит.
– И что же это значит? – Матвей заинтересованно смотрел на Дарину и на Флору.
– Мне очень часто снится Франция.
– А, не, ну теперь всё ясно, – Андрей гримасничал. Люба слегка шлёпнула его по ладони.
– Я никогда не была там, – продолжила Флора, – но мне часто снятся какие-то улицы, которые я воспринимаю, как Францию. Это не Елисейские поля, не Эйфелева башня – ничего из популярных картинок, какие-то невзрачные улицы с кафе. Я немногое успела увидеть за десять лет жизни. Да и сказать, что люблю Францию и мечтала побывать в ней – нет. То есть, я не против услышать её мелодию, но это не мечта.
Раньше очень частыми и яркими были сны про авиакатастрофы. Я неоднократно видела, как в воздухе взрывается самолёт. Пламя, искры, безысходность.