Я шагаю по Москве

Шпаликов Геннадий Федорович

Сидевшие за столиком у ограды двое мужчин с бело­снежными салфетками за воротниками вдруг сорвались с места и, перескочив ограду, кинулись догонять преступ­ника.

Официант, спортивно взяв высоту ограды, бежал за ними с криком:

Граждане! Товарищи! А деньги! Счет!

У закрытой танцплощадки небритый резко свернул в сторону и пробежал внутрь мимо скучающего контро­лера.

Куда? — успел сказать контролер Володе. — Билет!

Володя протискивался между танцующими за небри­тым, и вот уже он почти

ухватил его за ворот, но небри­тый увернулся и выпрыгнул в окно.

Володя за ним.

Держи! — кричал «гипнотизированный», пробегая во главе толпы преследующих мимо оторопелого контро­лера.

Затем все они пронеслись через зал и стали прыгать в разные окна.

Стой! — контролер поймал бегущего последним

официанта. — Билет!

На танцевальной площадке остались одни девушки.

Уфотостендов Володя уже настигал небритого. Ког­да кто-то внезапно бросился ему под ноги, он упал. Толпа окружила их. Небритый, пробежав несколько шагов, ог­лянулся и, сообразив, что его больше не преследуют, Спря­тался в туалетном вагончике.

Алена видела это.

Володю держали за руки.

Пустите! — вырывался Володя. — Вы что, с ума сошли! Он же убежит!

Но Володю не выпускали.

В чем дело, граждане? — спрашивал милиционер. — В чем дело? Что случилось? Что он сделал? Свидетели есть?

Свидетелей не было.

Не знаем, — сказал кто-то. — Бежал.

Я свидетель! Вот свидетель! — протискивался сквозь толпу отставший в погоне «гипнотизированный». — Он жулик! Берите его! Забирайте! Ведите!

Володя увидел Алену, стоявшую поодаль.

Алена! — крикнул Володя. — Скажи им!

Алена мельком посмотрела в его сторону и тут же отвернулась.

Эх, ты... —сказал Володя, и его повели.

Отделение милиции было тут же, в парке. На ска­мейке в тени сидели ребята. Играла гитара, ребята пели негромко.

Человек, которого гипнотизировали, протянул дежур­ному по отделению милиции заявление.

Вот, — твердо сказал он.

Володя сидел на скамейке у стены. Рядом стоял рос­лый сержант.

Ничего не могу понять, — дежурный кончил читать бумагу «гипнотизированною». — Что же он все-таки сделал?

Там все изложено, — непререкаемо сказал «гип­нотизированный». — Вот, — он показал пальцем нуж­ную строчку, зачитал ее: — «В составе банды себе подоб­ных в темноте преследовал меня, наверное, с целью ог­рабления».

Какой банды? — удивленно спросил Володя.

Не мешай, — отмахнулся «гипнотизированный» — И вот, — продолжал он, отыскав нужную строчку. — «Послав сообщника с целью отвлечения внимания рисо­вать лошадь, сам, очевидно, пытаясь неудачно залезть в карман, устроил дебош с дракой и пытался бежать».

Ничего не понимаю, —сказал дежурный, — Ка­кую лошадь?

По-моему, здесь понятно, —

«гипнотизированный» смотрел в свое заявление. — Но если вас это не устраива­ет, я могу написать попроще.

— Напишите, — согласился дежурный. «Гипнотизированный» взял несколько листов бумаги,

сел за длинный стол и начал что-то быстро писать.

Он все перепутал, товарищ лейтенант, — Володя подошел к стойке. — Все было не так.

Напишите, — дежурный протянул ему лист бумаги.

Как — в форме заявления или последовательно описать?

Как было, так и пишите.

Володя сел рядом с «гипнотизированным», тот ото­двинулся. Володя взял ручку, попробовал перо, подумал немного. Из-за решетки окна доносилась гитара ребят на скамейке, их голоса.

Володя написал:

«В отделение милиции от товарища Ермакова В. С...» Володя подумал и слово «товарищ» зачеркнул, а сверху написал «гражданина». «Заявление:

Я, гражданин Ермаков В. С, находясь в Москве, в Центральном парке культуры имени Максима Горького, глядя на эстраду с представлением...»

Он зачеркнул «глядя на эстраду с представлением» и написал:

«Смотря на мероприятие по разыгрыванию призов...»

Володя скомкал заявление, положил его в карман. Потом он вздохнул, потянулся рукой и взял чистый лист у сидевшего рядом «гипнотизированного», который писал не останавливаясь. На секунду тот оторвался и недоволь­но посмотрел на Володю.

Володя сидел, задумавшись над пустым листом. Заяв­ление не получалось. Тогда он придвинулся к «гипнотизи­рованному» и заглянул к нему, пытаясь понять, как и что надо писать. А «гипнотизированный», как школьник на диктанте, закрыл лист ладонью. Володя пожал плечами.

В отделение вбежал Колька.

– Фу, _ Колька отдышался, — Ты здесь, — он увидел Володю. — Здравствуйте, — сказал он дежурно­му. — Что случилось?

Да вот, задержали, — сказал Володя.

Вы его знаете? — обратился к Кольке дежурный.

Он мой друг, — сказал Колька.

Я жулика ловил, а меня самого и поймали, —

сказал Володя.

Документы, — обратился к Кольке дежурный.

У меня нет с собой, — Колька похлопал по карма­нам. — Отпустите его, он писатель. Он же на самолет опоздает! Володя, покажи билет! Хотите, я пока вместо него посижу.

Вы давно с ним знакомы?

Давно. С утра. А какое это имеет значение! Чело­века сразу видно!

«Гипнотизированный» во время этого разговора тихо встал, буквально на цыпочках прокрался к двери, зах­лопнул ее, расставив руки и закрыв дверь собою.

Это он! — торжествующе закричал он. — Это он лошадь рисовал! Сообщник! Держите его!

Это кто? — удивленно спросил Колька у дежур­ного.

Ну что? — наступал на него «гипнотизирован­ный». — Рисовал лошадь? Рисовал? Говори!