Я смотрю на тебя
Шрифт:
– Ну и?
– Ну и он меня завоевал. Я не смогла отказать, – вздыхает, – честно говоря, у меня и не было намеренияему отказывать!
– Как он себя показал?
– Отлично.
По ее лицу понимаю, что Брандолини, наверное, и правда неплох.
– Это был не просто секс на одну ночь, он был нежным, беспокоился о том, чтобы мне было хорошо, – говорит она с мечтательным видом.
Я в этот момент вспоминаю ласки Леонардо, и эти воспоминания электрическим разрядом отзываются у меня в животе.
– Ты дашь ему следующий шанс, вы еще увидитесь?
– Разумеется, Эле! Он уже пригласил меня на ужин завтра вечером. – Гайя просто светится
– Ну ладно, раз это того стоило, тогда прощаю, что ты меня кинула.
– Однако хватит обо мне! А ты что делала потом? Ты ведь ничего от меня не скрываешь?
– Да ничего. Я просто вернулась домой.
Почему я вру своей лучшей подруге? Может, сказать ей? Очень хочется поделиться, но мне еще нужно самой собраться с мыслями. И я опасаюсь пока говорить об этом с кем-то, даже с Гайей (хотя она мне как сестра). Боюсь запутать все еще больше. Прикусываю губу, чтобы не проговориться о Леонардо. Но решаю сказать ей полуправду.
– Слушай, мне тоже надо тебе кое-что открыть.
Гайя резко выпрямляется, такое ощущение, что у нее внезапно выросли антенны на голове.
– Ну-ка, ну-ка, слушаю тебя внимательно, – она придвигается поближе.
– Это имеет отношение к Филиппо.
Гайя внимательно оглядывает меня, она уже и так поняла, что я собираюсь рассказать ей.
– Ну… мы сделали это!
– Аллилуйя! – восклицает она, хлопая в ладоши.
– Подожди, не забегай вперед. Все случилось так быстро, за день до его отъезда. Мы пока ничего друг другу не обещали, и вообще не знаю, чем это все закончится…
Она начинает прыгать по дивану.
– Какая разница, как это закончится, главное, что хоть с чего-то началось! – Потом она замолкает и с сомнением оглядывает меня. – А ты вообще рада?
– Да, просто не хочу спешить… С Филом у нас может быть что-то действительно серьезное. Я бы не хотела разрушать нашу дружбу просто так. И пока он в Риме, нет смысла начинать какие-то отношения, с этим мы оба согласны.
– Эле, ты чересчур много думаешь. Как обычно. Сразу видно, что вы созданы друг для друга, я всегда это говорила.
С Филом у нас может быть что-то действительно серьезное. Я бы не хотела разрушать нашу дружбу просто так.
Выдавливаю из себя улыбку. Я и так понимаю, что Филиппо, возможно, тот самый единственный, с кем можно строить серьезные отношения. Надо лишь этого захотеть. Кажется, я и хотела этого, пока Леонардо не перевернул с ног на голову все мои планы и желания. А сейчас я сама не знаю, чего хочу. И Гайя даже и близко не может себе все это представить.
– А вы видитесь?
– Ага, как раз вчера по скайпу общались.
– Да и вообще, Эле, Рим же не по другую сторону океана. Я вот поехала за Белотти даже во Фламандию, – говорит она с уверенным видом. (Ради этого велосипедиста Гайя решалась на абсолютно немыслимые поездки, и я по-прежнему не могу понять, какое место в ее жизни он занимает.) – Я думаю, ты должна ехать. Устрой ему сюрприз! – продолжает подзадоривать она.
– Я подумаю.
– А вот и нет! Много раздумывать как раз и не нужно, – она шутя стучит мне по голове. – Да выключи ты ее, хотя бы на время! Из-за этого все твои проблемы.
Улыбаюсь. По правде говоря, если до этого я притворялась, то теперь голова у меня болит на самом деле. Я уже настолько запуталась, что хочу просто лечь спать и ни о чем не думать.
Если до этого я притворялась, то теперь голова у меня болит на самом деле. Я уже настолько запуталась, что хочу просто лечь спать и ни о чем не думать.
Гайя поднимается
– Ну, я пошла. Звони, если что-нибудь понадобится.
– Не волнуйся, у меня все в порядке.
– Да ты бы так утверждала, даже валяясь на полу в агонии.
Пожалуйста, только не надо сейчас вспоминать про пол: я не могу не думать о Леонардо, о красном цвете повсюду, на полу, на моем теле…
– Пока. И обязательно позвони, чтобы рассказать про ужин с графом.
– Обязательно, как только, так сразу! – и она, по своему обыкновению, душит меня в объятиях.
После ухода Гайи решаю пройтись в направлении музея Пегги Гуггенхайм [24] . Уже около двух часов. Обычно в это время на улице мало кого можно встретить. Туристы толпятся в ресторанах, а венецианцы из Дорсодуро [25] не пропускают привычного послеполуденного сна. Мне хочется почувствовать ласку теплых лучей октябрьского солнца, сегодня они замечательного желто-красного оттенка. Дохожу быстрым шагом до Пунта-делла-Догана и на обратном пути останавливаюсь на площади Барбаро – это одно из самых моих любимых мест в Венеции, маленькая площадь, далекая от обычных туристических маршрутов. Иногда, если не могу собраться с мыслями, я прихожу сюда, и почему-то здесь всегда происходит нечто волшебное.
24
Пегги Гуггенхайм (1898–1979) – американская галеристка, меценат и коллекционер искусства XX века. Коллекция Пегги Гуггенхайм ( Collezione Peggy Guggenheim) – небольшой музей на Гранд-канале в Венеции. В музее представлены работы Пикассо, Леже, Северини, Мондриана, Кандинского, Миро, Клее, Эрнста, Магритта, Дали и других художников.
25
Дорсодуро ( итал. Dorsoduro) – один из шести исторических районов Венеции. Расположен между центром города и Лагуной, это самый южный район города.
Присаживаюсь на последнюю ступеньку каменного мостика, куда солнце выплеснуло все свое тепло, и прислоняюсь спиной к кирпичной стенке, проросшей травой. Отсюда все выглядит мягче, чем в действительности, солнечные лучи просвечивают сквозь голые ветви двух деревьев тысячей маленьких звездочек. В центре площади – клумба, полная роз: это кажется невозможным, но они цветут всегда, даже зимой.
Бесполезно отрицать (или еще хуже – пытаться подавить это в себе): сердце и мысли сплелись в один запутанный клубок. Не знаю, с чего начать.
Скорее, это не мысли, а воспоминания о Леонардо, размытые образы проносятся в моей памяти: его таинственные глаза с лучиками в уголках, сильные руки, обнаженное, доминирующее надо мной тело. И эта его татуировка. Внезапно на меня находит предчувствие: я понимаю, что Леонардо способен доставить мне боль, что ценой за участие в этой игре может стать мое проклятие.
И, несмотря ни на что, я хочу его. Это – единственная вещь среди моря сомнений, в которой я уверена.
А Филиппо? Ему какая роль отведена во всем этом? К нему у меня тоже сильные чувства, но абсолютно другие: чувства между нами кажутся более знакомыми, это скорее интеллектуальная привязанность. Секс с ним был нежным и пристойным, как между двумя старыми друзьями, которые ценят друг друга.