Я спас СССР! том 2
Шрифт:
На подходе к лагерю замечаем, как по дороге пылит армейский газик с открытым верхом. Остановившись метров за десять до нас, из машины выходят трое пограничников – старшина и двое рядовых солдатиков – срочников. Не спеша идут в нашу сторону, изучая внимательным взором наш лагерь и нас самих. Старшина цепким взглядом вычленяет старшего в нашей пестрой компании и направляется прямо ко мне.
– Старшина Излуков, старший пограничного наряда. Проверка документов.
Мы переглядываемся и послушно лезем в машины за паспортами. Для этого приходится приподнять брезентовые чехлы, и обе наши машины тут же удостаиваются внимания пограничников. Дальше идет рядовая проверка наших документов,
– А это что за странное плавсредство?
– Доска чтобы кататься на волнах.
– Плавсредство зарегистрировано?
Я чертыхаюсь про себя. Началось.
– А разве мы обязаны это делать? У нас вон еще и надувные матрасы есть в количестве шести штук. Тоже предъявить?!
Юля по сложившейся привычке не вовремя открывает рот, чтобы выдать очередную гадость. Ну, что за человек! Лишь бы с кем поцапаться. Я пытаюсь грозным взглядом заткнуть ее, но куда там – Остапа несет. А старшина то ли из скуки, толи из природной вредности с готовностью включается в перебранку с нашей ехидной. И в чем-то я его даже понимаю. Приехала какая-то борзая молодежь из Москвы, остановились на отшибе, не как все люди, да еще черт знает, чем здесь занимаются, отгоняя ротозеев. Смущают местное население, понимаешь, непонятной доской, заграничной одеждой и явным наличием свободных денег. Говорят, что сами студенты, но откуда у нормальных студентов такие деньги и машины? О-о-очень подозрительные личности!
– Надо будет, и предъявите. Вы находитесь в приграничной зоне, и тут действует особый режим. Здесь вам, дамочка, не санаторий.
– А я вам не «дамочка», старшина! Извольте соблюдать приличия и обращаться ко мне как положено.
– Извините, гражданка Лисневская. Но порядок есть порядок, и его обязаны соблюдать все.
– Тогда с чего такое предвзятое отношение к нашей доске? Или вы боитесь, что мы на ней все вшестером в Турцию махнем?!
Я качаю головой – не язык у девки, а бритва. Вот только не хватало нам конфликтов с погранцами. Понятно, что это местные им о нас сообщили, проявили так сказать гражданскую бдительность, а заодно и мелко отомстили московским задавакам. Когда наряд вернется на заставу, старшина, конечно, позвонит и проверит, кому принадлежит Волга, а после этого даже чихнуть побоится в нашу сторону. И индульгенция у меня на крайний случай тоже с собой. Но чего нарываться-то на пустом месте? Мало этой заразе перебранок с местными? Так. Надо срочно спасать положение, пока она старшину не погрызла, или тот, окончательно разозлившись, не задержал ее «для дальнейшей проверки документов». А полномочия у него такие есть – жаль только наша стервозная подружка об этом не догадывается.
– Товарищ старшина, можно вас на пару слов? – оттесняю я нашу скандалистку.
Отвожу недовольного пограничника сторону, представляюсь сержантом запаса. Рассказываю, где служил. Пограничное прошлое Русина смягчает сурового старшину. Приходится докладываться ему по всей форме и делать виноватый вид, извиняясь за Юлькино поведение. Объясняю, что девушку вывело из себя чрезмерно навязчивое внимание местной публики. Мы ведь почему именно на косе остановились? Чтобы осваивать доску и тренироваться вдали от любопытных глаз. А местные устроили из этого цирк. Старшина понятливо кивает. Потом интересуется происхождением и характеристиками нашей доски. Успокаиваю его, сообщив, что она предназначена исключительно для прибрежного серфинга, в море выходить на ней бессмысленно и опасно. Чтобы уж совсем задобрить, рассказываю ему об основании Федерации воднолыжного спорта СССР и ее
– Так говоришь, наша Оленевка очень подходит для этого дела?
Старшина задумчиво сдвигает фуражку на затылок и вытирает пот со лба. Я сочувствующе смотрю на неудобную армейскую форму и совершенно жуткие кирзачи на ногах пограничника. Нести службу в таком обмундировании и мотаться по тридцатиградусной жаре – врагу не пожелаешь. Бедолаги!
– Подходит не то слово! Особенно лиман. Но для нормального развития водных видов спорта здесь, конечно, нужно строить спортивную базу.
– А ты сам-то на кого в Москве учишься, Русин?
– На журналиста. Представится возможность – обязательно напишу статью про вашу Оленевку.
– Ладно – смеется старшина – увидишь в Москве Гагарина, передай, что мы его с радостью здесь встретим.
Жмем друг другу руку, и пограничники мирно уезжают. А я в профилактических целях тут же задаю Юльке трепку, в красках расписывая ей широкие полномочия старшины. Стервозина поджимает губы, но молчит – понимает, что со своим длинным языком вполне могла бы провести вечер на погранзаставе, имей старшина Излуков такой же зловредный характер, как у нее самой.
За ужином обсуждаем сложившуюся ситуацию. Своей главной цели мы добились – на доску встали все, даже Лева. Впрочем, наш полноватый друг за две недели изрядно похудел и окреп. Не знаю, оценит ли постройневшую фигуру сына Мира Изольдовна, но Лене «новый» Лева очень нравится. Она с гордостью поглядывает, как тот ловко запрыгивает на доску и держит равновесие, скользя по волнам. Но кроме тренировки здесь конечно делать нечего, а рыбалка нам с парнями уже и самим поднадоела. Как заявила Юлька:
– У меня от вашей рыбы скоро жабры появятся!
– Жаль, что голос, как у рыбы не пропал! – подколол ее Димон.
– Но проблема есть – констатирую я – в Оленевке откровенно скучно. А дикий отдых и серфинг потеряли для нас свою новизну. Какие будут предложения?
– Надо перебираться поближе к цивилизации – предлагает Лева.
– Это понятно. А куда конкретно?
– Давайте махнем в Ялту! – загораются глаза у прынцессы.
– Юль, Ялта это для почтенной публики. И большой вопрос – удастся ли там снять жилье. Нет, это не выход. Еще предложения есть?
– Коктебель! – уверенно произносит Лева. – Там полно молодежи, есть студенческие лагеря. И точно есть, где остановиться дикарям.
– И есть творческие дома отдыха – добавляет Юля – куда можно сходить в кино и на танцы.
Кому что, а нашей московской стрекозе лишь бы потанцевать. Но Коктебель действительно не худший выбор. Сейчас этот поселок называется Планерское – как все исконно татарское, он был переименован после войны. Есть еще один неплохой вариант неподалеку – поселок Орджоникидзе, который расположен на другой стороне бухты. Короче, ехать нужно именно туда, а там, на месте осмотримся и решим.
– Голосуем – предлагает Лева, руки дружно взлетают вверх – принято единогласно.
– Завтра день на сборы, последнюю тренировку, прощание с милой бабой Ганей и Ванькой. Послезавтра рано утром по холодку выезжаем.
18 августа 1964 года, вторник
Коктебель, Крым.
Коктебель встречает нас привычной жарой, ярким до белизны солнцем, и полным штилем на море. А также шумными толпами отдыхающих на пляже и на набережной. Мы стоим на обочине шоссе, с ужасом смотрим на гомонящих людей и понимаем, что от такой толчеи успели изрядно отвыкнуть за две тихие недели в Оленевке. Это там нас отдыхающие раздражали?! Три раза ха-ха! Представляю, что здесь будет, если мы со своей доской на местный пляж выползем.