Я стану твоим ангелом
Шрифт:
Схватив последнюю конфету с сидения, я приоткрыла пассажирскую дверь и незаметно вылезла из салона. Родители были так увлечены спором и выяснением отношений, что даже не заметили внезапно опустевшее заднее сидение.
– Эй, - тихо прошептала я, осторожными шажками подбираясь к миловидному существу все ближе и ближе. Завидев меня, белка начала оборонительно отступать назад, но пакет с картошкой фри не отпустила.
Когда я протянула в руке развернутую конфету, обладательница пушистого хвоста обратилась в бегство. Удрав на безопасное расстояние белка остановилась и, встав
– Посмотри, что у меня есть для тебя. Подожди! – Чем ближе я приближалась, тем дальше в лес убегала белка, уводя меня от дороги и родителей вглубь лесных дебрей. Я чувствовала вину за то, что оставила её без обеда и в праведном порыве пыталась поделиться с пушистохвостой последней конфетой.
«Вот бяка!»
Сугробы доходили до колена, идти стало трудно, но только когда рыжеватый в белую крапинку хвостик метнулся на дерево и пропал из виду, я остановилась.
– Ма-а-ам… - прошептала я испуганно одними губами и огляделась по сторонам.
В глухой дали послышался пронзительный крик какой-то лесной птицы. Стук тетерева и шелестящее завывание холодного северного ветра.
Тихий всхлип вырвался из моего горла.
– Мам! Мамочка! Папочка!
– тоненький голосок задрожал от чувства страха, сжимающего ледяными клещами неистово бьющееся в груди маленькое сердечко. Кончики ресниц покрылись льдом и, тая от теплого дыхания, превращались в кристально-чистые слезы.
Утопая в снежном покрывале, я бежала вперед, заглядывая за каждое деревце в надежде, что родители решили меня разыграть и прячутся неподалеку.
– Где же вы? Пожалуйста! Где же вы! Мама, папа!
Все вокруг меня закружилось в безумном снежном хороводе. Творилось что-то поистине ужасное. Начало смеркаться, а я все бежала и бежала, не разбирая дороги. Хваталась за толстые многовековые стволы, царапала об обмерзшую кору пальцы, оступалась, падала, поднималась, снова падала, теряя последние остатки сил, уходила все дальше и дальше.
Ясное утреннее небо к вечеру затянуло хмурой непроглядной пеленой, так и грозящейся в любой момент разразиться обильным снегопадом. Крючковатые ветви низких лиственных деревьев цепляли мою куртку, умоляя остановиться, не убегать туда, откуда уже не будет обратной дороги. Но я рвалась вперед, веря, что где-то там за еще одной пушистой елью меня ждут мои любимые родители и теплый пансионат на берегу сказочно красивого озера.
– Мама! Папа! Я здесь! Мам! – Оступившись о сук, я приземлилась на спину и, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась в полную силу.
Горячие слезы обжигали румяные щеки.
Воцарилась поистине пугающая тишина. Кажется, лес и все его обитатели разом затихли для того, чтобы послушать мои громкие рыдания.
– Пожалуйста… - захрипела я, пытаясь приподняться, но вместо того, чтобы встать, снова плюхнулась в сугроб. Обхватив колени и прижав их к груди, я решила остаться на месте и ждать. Кончики пальцев на руках и ногах начало неприятно покалывать, а прикушенные до крови губы - разъедать от
– Мам… пап… где же вы. Я же вас очень жду. Очень…
Выудив окоченевшими пальцами из кармана куртки так и недоставшуюся рыжей виновнице всей этой ситуации конфету, с жадностью откусила от неё маленький кусочек. Второй кусочек я проглотила, почти не прожевывая. На вкус конфета стала похожа на пресный ватный шарик. Безумно хотелось спать и бороться с этим желанием в звенящей тишине становилось все сложнее и сложнее. Положив словно налитую свинцом голову на колени, я тихонечко засопела, растратив последние запасы тепла на глубокий вдох.
– Белла, – послышалось сзади меня и сразу же затерялось в очередном завывании ветра.
Я подняла голову и притихла.
– Белла…
Одновременно далекий, но такой близкий глубокий грудной голос позвал меня вновь.
– Я здесь! – закричала я изо всех сил охрипшим от рыданий голосом.
– Я здесь!
– Белла…
Мое имя из уст молодого человека раздавалось в лесу гулким эхом.
– Белла… сюда… - подобно серебристому переливу колокольчиков прозвучало где-то справа, призывая немедленно двигаться именно в эту сторону.
– Я здесь! Здесь! – прокричала я, захлебываясь горькими слезами.
Цепляясь за хрупкие ветки, я шла по его зову, моля не оставлять меня в этой кромешной тьме совершенно одну.
Белла… Белла… Белла…
Стоило мне только подумать о том, чтобы остановиться и отдохнуть, голос становился тише, заставляя меня идти за ним в два раза быстрее.
К моему имени добавился звонкий смешок. Голос юноши был моим светом. Я слепо шла на него, совершенно не думая о том, куда он может меня завести.
– Подожди! Не оставляй меня… не оставляй…
Последнее воспоминание, сохранившееся в моей памяти о том дне, – это крутой склон, темный силуэт, растворившийся в свете фар и яркий прищур самых красивых и добрых глаз цвета первой весенней травы.
– Так вы выбрались?
– Я устало потирала переносицу, смутно веря в услышанный рассказ.
– Как видишь. Жива и здорова. Отделалась только легким шоком. Молодая пара, обнаружившая сидящего на середине дороги ребенка, развернулась и, не медля ни минуты, отправилась в полицию. Я помню много слез. Мама, завидев меня на руках шерифа, практически лишилась чувств. Отец плакал от счастья и клялся на следующей же день купить мне белку и новую машину. Но на все вопросы полиции и родителей о том, как я выбралась из леса, был один ответ – молчание.
– Зеленые глаза. Они светились во тьме - единственное, о чем рассказала я, крепко сжимая в руках кружку с ароматным горячим шоколадом.
– Господи, - зарыдала мама, услышав мой ответ.
– Чарли, там были волки. Чарли! Это просто чудо! Моя маленькая Белла. Господи, спасибо! Спасибо тебе!
Чувство того, что нужно сохранить все в тайне, прочно обосновалось в моей маленькой голове. Я точно знала: никому не следует знать о том юноше и его бархатном голосе. Это было мое чудо. И я хотела сохранить его только для себя. В своих воспоминаниях.