Я стану твоим зверем
Шрифт:
— Прости меня, — прошептала. — Если сможешь, прости.
Тихий деревянный стук, будто бы палкой по камню ударили, заставил вздрогнуть, обернуться. Ренна обеими руками убрала с лица покрывало, придержала, глядя на гемнона. Дракон, безвольно повисший на костылях, выглядел страшно. Вечно бесстрастное лицо сейчас было каким угодно, но только не холоднокровным: смуглая кожа побледнела почти до серости, глаза широко распахнуты.
Сначала принцесса не поняла, что его так напугало, огляделась. Ничего опасного не заметив, хотела спросить… И словно бы всё со стороны увидела: деревья и новенькую
— Арэн, — позвала, боясь ближе подойти. — Это я. То, что ты видел, оно действительно сбылось. Просто… не так, понимаешь? Здесь не твоя могила.
Дракон кивнул, кажется, в реальность происходящего до конца так и не поверив. Наверное, он думал, что сходит с ума.
— Арэн, — снова начала принцесса и замолчала. Как убедить другого в своей реальности? — Ну, хочешь, дотронься до меня. Это вправду я.
Гемнон перехватил костыли, подковылял неловко, остановился возле лестнички, ведущей в усыпальницу. Ступеньки были довольно высокими, рассчитанными на драконов, и всё равно их лица оказались почти вровень. Девушка и Крылатый молча смотрели друг на друга.
— Я чувствую твоего зверя, — наконец, сказал Арэн негромко.
— У меня нет зверя, — помолчав — говорить было трудно, горло слиплось, даже дышать непросто воздух приходилось глотать, словно желе — ответила Ренна. — Я человек.
Гемнон мотнул головой, как муху отгоняя.
— Ему больно. Я его чувствую, — повторил упрямо, — здесь. — Дракон потянулся к принцессе, почти к самому горлу, чуть ниже ямочки между ключиц. Заметно дрожащая ладонь застыла в полпальце, а, может, и меньше, но всё-таки не коснулась кожи. — Что здесь?
— Говорят, будто у людей тут душа…
Слёзы всё-таки пролились — сразу и в горло, и на щёки. Они не хлынули, не заставили всхлипывать, но и остановить их Ренна не сумела бы, даже если б хотела.
Арэн кивнул, словно понял, о чём она говорит.
— Душа Крылатого, — выговорил, едва не по слогам. — Ты — Крылатый.
— Я человек, — принцесса и сама не поняла, зачем настаивает. Главное, что и спорить-то сейчас хотелось меньше всего. — К тому же женщина.
— Ты Крылатый, — гемнон всё-таки дотронулся до неё. Провёл шершавой ладонью по ключице, плечу, шее. Запустив пальцы в волосы, рывком притянул к себе, заставил в грудь уткнуться. А в рубашку его Ренна уже сама вцепилась. — И твоим зверем буду я, — прошептал в затылок, как поклялся.
И вот тут будто плотину прорвало. Девушка зарыдала в голос, чувствуя, как собственное тело становится легче — ей становится легче. Слёзы смывали всю накипь: боль и стыд, и вину, и запоздалое, никому не нужное раскаянье. А ещё облегчение, что всё вышло именно так, а не иначе: не другой умер.
Впрочем, может, слёзы тут и ни при чём, а всё неудобное, тягостное у неё кто-то забирал, вытягивал, как хирург гной. Кто-то давно привыкший к тяжести чужой вины. Но ведь он был таким сильным, а она… На самом деле, она слабая, очень слабая. И, наверное, только так и правильно.
Ренна рыдала, гемнон обнимал её, чуть покачивая, будто убаюкивая, тихонько намурлыкивая без слов. А над ними о чём-то своём — ни людям, ни драконам непонятном — перешёптывались золотолисты.
Крылатые, стоящие на верхней ступени лестницы, ведущей к Воротам, выглядели маленькими и совсем неубедительными, слишком сильно похожими на людей. Наверное, дело было ещё и в отсутствии торжественности: никаких тебе драконов, сидящих по краям ступеней, никакого грозного рёва, размахивания крыльями. Даже солнца, которое, наверное, слепило Яо, когда он выходил сюда в последний раз, нет. Потому парень и расслабился: пока по тоннелю шли, он скрученную пружину напоминал, не шёл, а печатал шаг. А стоило ему братьев увидеть и отпустило.
Велер, присевший на корточки, махнул рукой. Нангеши, статуей Святителя стоящий у входа, кивнул. Нках никак не отреагировал — занят был, с глубокомысленной физиономией горизонты изучал.
Гемнон остановился, неуверенно кашлянул в кулак. Ренна перехватила его ладонь двумя своими, спрятала под плащ.
— А, может, всё-таки останешься? — попросила, ни на что, в общем-то, не надеясь.
— Да сколько раз говорить, — так же вяло отозвался Яо. — Не имею права. Совет решил меня изгнать и ничего не изменилось.
— Это можно решить, — подал голос гемнон.
Принцесса быстро глянула на мужа. Раньше он молчал, в их спорах участия не принимал и вроде бы соглашался: изменить ничего нельзя.
— Ты ради меня пойдёшь против воли совета? — хмыкнул Яо.
И, вроде бы застеснявшись собственного недоверия, нервно потёр нос, отвернулся.
— Ты же ради меня пошёл, — спокойно ответил Арэн.
— Ну да… — протянул молодой дракон. Передёрнул плечами, будто ему зябко стало. — Нет, Арэн, — сказал так, что принцессе моментально стало понятно: он всё уже решил. — Духи показали: мой путь не в Серых скалах.
— Ну а в чём твой путь? — сердито спросила Ренна. — У людей? Или, может, скитаться в гордом одиночестве?
— Это вряд ли! — Яо обернулся, подмигнул залихватски, мол: «Не пропаду!» — У людей мне делать нечего, а одиночество… Я теперь знаю, что искать надо.
Он мотнул подбородком, указывая на руки принцессы и гемнона, которые Ренна вроде бы незаметно для всех спрятала.
— Ты хоть не пропадай совсем, — попросила её высочество, пресекая попытку мужа выдернуть ладонь.
— Арэн знает, где меня найти, — Яо прочесал пятернёй шевелюру, мотнул головой, откидывая волосы назад. — Ладно, не умеем мы прощаться, нечего и начинать. Подари ему первым сына, сестрёнка.
— Я уже работаю над этим, — Ренна попыталась улыбнуться, но, кажется, у неё это не слишком убедительно получилось — губы дрожали.
Да и слёзы на глаза давили.
Яо шагнул вперёд, хлопнул сидящего Велера по плечу, быстро сбежал по ступенькам. Остановился на краю последней, даже, кажется, покачнулся, но устоял. Широко раскинул руки крестом.
— Йо-ху! — заорал так, что эхо пошло гулять между скалистых выступов. Крик мячиком отскочил от краёв чаши долины, от стены серых золотолистов, повторился десятикратно, теряясь в шуме водопада. Тогда Яо завопил ещё громче, и будто бы торжествующе: — Йо-ху!