Я стираю свою тень 9
Шрифт:
— Действия наших создателей находятся вне возможности постижения истинных смыслов их поступков. Мы послушные инструменты в их руках. Представитель вашего вида, о котором вы спрашиваете, жив. Сейчас он находится в состоянии изучения, с целью приложения его биологического материала в область практического применения.
— Что это значит? Вы хотите разобрать его на органы? — Николай по-своему понял это заявление. — И вообще, откуда доносится голос?
— Он звучит в вашей голове. Мы используем только ментальную связь, как более надёжный способ коммуникации. Этому представителю вашего
— Могу сразу сказать, можете наделать из него армию попрошаек и мелких воришек. Это самые выдающиеся его черты, — посоветовал Николай. — А я могу тебе, в смысле вам, отвечать, не открывая рта?
— Я слышу только ваши мысли и отвечаю на те, которые обращены к нам.
— Блин, засада. Мне это не нравится. Это покушение на личное пространство.
— Нам непонятно, о чём речь, — произнёс голос в голове.
— Короче, ладно, организм, мне всё равно, что ты слышишь мои мысли. Бывало, интернету и не такие вещи по пьяни доверял. Скажи, какие у вас планы на меня?
— Во время полёта никаких действий по отношению к вашему организму предпринято не будет. Предварительный анализ не выявил никаких интересующих генетических преимуществ. Заурядные гены не принесут пользы, — пояснил голос.
— Так мы куда-то летим? — испугался Николай. — А почему вы сразу мне об этом не сказали?
— Ваша информированность никак не повлияет на любые наши действия. В этом не было смысла.
— А что значит заурядные гены? Ты вообще меня видел? Мне пятьдесят четыре года, а выгляжу я на тридцать. Хочешь сказать, что гены тут ни при чём? — рассердился Николай.
— Отчасти вмешательство в ваш геном с целью исправления ошибок и стало причиной нежелания использовать вас раньше времени в качестве донора.
— Так, а теперь плавно перейдём к озвученным ранее угрозам. Вы же понимаете, что земные технологии ещё не доросли до уровня вмешательства в геном с целью омоложения? Не боитесь ли вы, что моё исчезновение приведёт к серьёзному конфликту с неочевидными для вас последствиями?
— Напоминаю, мы не знакомы ни с одной цивилизацией, равной нашей. Будет лучше, если вы перестанете обнадёживать себя и покорно примете уготованное для вас будущее, — посоветовал голос.
Николай почувствовал, как его колени ослабли. Он сел, прислонившись спиной к тёплой стенке. Если всё было так, как говорил голос, то дела его казались хуже некуда. Совершенно неопределённое будущее, возможно, даже хуже, чем у Петра, которого собирались разобрать на запчасти. Он лежал сейчас, ничего не зная, не чувствуя, без всяких душевных переживаний и терзаний. В голове застряла фраза: «Заурядные гены не принесут пользы». Он был заурядным, хотя всю жизнь пытался доказать себе и остальным, что это не так. А ведь он знал, что зауряден во всём, и теперь эта правда из ментальных уст биологического механизма пришельцев поставила на его теле выжженный штамп «Посредственность». Он уверовал в это и не видел больше смысла скрывать. Если ему удастся вернуться на Землю, его личность будет проецировать честное мироощущение вовне, чтобы больше никого не обманывать, и в первую очередь
— Долго ещё лететь? — спросил он, понимая, что любой ответ никак не повлияет на его настроение.
— Если измерять привычными для вас хронологическими константами, то восемь земных суток и шесть часов.
— А кормёжка на борту предусмотрена? — из вредности поинтересовался Николай. Есть ему совсем не хотелось.
— В любой удобный момент, — ответил ментальный голос.
— А что у вас имеется?
— Питательные смеси, с точностью рассчитанные для восстановления всех ваших потребностей и поддержания активности в течение световой части земных суток.
— Бр-р-р, — потряс головой Николай. — Умеешь ты… вы… так подать блюдо, что есть не захочется. А можно посмотреть на эту смесь?
— Разумеется.
Из комода, на котором лежал Пётр, выдвинулась красная мышечная кишка и потянулась сторону Николая.
— Вставьте трубку для подачи питательного состава в рот и получайте пищу, — посоветовал голос.
Николай почувствовал, как к горлу подкатил рвотный рефлекс.
— Сварите суп из дизайнера, придумавшего подобный тип кормёжки. Лучше я похлебаю его, чем стану есть из этой мерзкой трубки. — Николай отполз как можно дальше от многоцелевого комода, будто тот мог напасть на него и насильно накормить. — Огонь добыть в вашей клоаке возможно? — спросил он, мало надеясь на положительный ответ.
— Для чего вам огонь? — спросил голос.
— Рыбку пожарю и поем нормально.
— Вы говорите о том виде живых существ, дышащих растворённым в воде кислородом, который был при вас в момент переноса на борт?
— Именно. Караси, плотва, карпы, несколько окуней. Они и выглядят эстетичнее, и вкус, я уверен, намного лучше той жидкости, которой вы потчуете узников. — Николай поднял из воды, которая едва доставала щиколоток, трепыхающуюся в садке рыбу. — Вот мой улов, моя добыча.
— Вы питаетесь живыми существами? — спросил голос, передав невообразимое удивление.
— Не живыми, конечно, приготовленными. Для этого их приходится умертвить, а потом довести до более вкусной формы, как правило, термически. Это процесс непростой и не всякому по уму.
— Ваше признание заставило нас пересмотреть своё отношение к вам. Мы понижаем ваш эволюционный статус на две ступени развития, до раннего технологического уклада и натуральной всеядности, — назидательным тоном произнёс голос.
— Такое ощущение, что вы мне только что влепили трояк за отлично рассказанный урок, — усмехнулся Николай. — И что после этого поменяется для меня?
— Вероятнее всего, для вас тоже найдётся применение. Но уже по возвращении на планету.
— Всего или частями?
— Мы не владеем информацией. Решение принимают создатели.
— Ясно, будем ждать генерального. Без него никто и ничего здесь не решает. Бесполезное сборище кусков тел. Не корабль, а монстр Франкенштейна. — Николаю хотелось досадить коллективному разуму корабля. — Кстати, а твоя, в смысле ваша, плоть съедобна? В случае недостатка питания я могу рассчитывать на кусочек сочного мяса, отрезанный от… от этого комода? — Он указал на возвышение, на котором неподвижно лежал Пётр.