Я стираю свою тень 9
Шрифт:
— Он меня провоцирует. — Трой направил указательный палец в сторону прохода на первый ярус.
— На что? — не понял я.
— Тоже прикоснуться к земной классике. Смотри, как его проняло.
— И не говори. Кто бы мог подумать, что старый фильм произведёт впечатление на человека, привыкшего к более сложному взаимодействию с прекрасным. С подключением нервных окончаний и всякими там погружениями. Вот реально, настоящему искусству не нужны сложные способы взаимодействия со зрителем. Хорошая вещь тоже будет замечательно перевариваться.
— Давай ещё по маленькой и в капсулу спать. — Трой полез в загашник с алкоголем.
—
Однако его мы не дождались. Вскоре из туалетной комнаты раздался мощный храп. Нам пришлось прибегнуть к сложной процедуре разрешений, чтобы открыть туалетную дверь, когда в комнате находится человек. Интеллект корабля имел чёткие инструкции на этот счёт, и пока мы не добрались до раздела скорой медицинской помощи, он блокировал её. Апанасия засунули в его капсулу и подняли на второй ярус. Не хотели, чтобы он, проснувшись, увидел себя под дверями туалета. Мы с Троем тоже завалились спать в капсулы, чувствуя, что немного перебрали. Не знаю, как он, но я уже давно не принимал алкоголь в дозах, даже близко равных сегодняшней.
На утро мы все выглядели огурчиками, но внутри всё же сохранилось чувство неловкости за то, как мы себя вели и какие темы обсуждали. Капсулы спасали тело, но и убирали урок, который оно должно было получить, испытывая недомогание от интоксикации алкоголем.
— Я пел, да? — спросил Апанасий, помня только обрывки окончания вчерашнего вечера.
— Да, и очень здорово, — иронично произнёс я.
— Полина пугается, когда я вдруг решаю запеть, — признался здоровяк.
— Мы не испугались, — похлопал его по плечу Трой. — Напротив, я решил первым делом по возвращении посмотреть этот же сериал про мушкетёров.
— Обязательно позвони, как посмотришь, обсудим, — обрадовался Апанасий.
— Непременно.
— Что у нас по маршруту? — поинтересовался я у Троя.
— Идём на равных. Дистанция в сто прыжков до маяка колеблется, но не сильно. Мы нагоняем, потом отстаём, когда останавливаемся на калибровку.
— А сколько мы уже в пути?
— Трое суток и семь часов.
— Пограничные буи уже миновали?
— Давно. Мы идём по территории, на которой, согласно общепринятым данным, очень низкая плотность разумной жизни. Имеется в виду биологическая, похожая на ту, что составляет костяк сообщества цивилизаций в обитаемой части вселенной. Всякие разумные кристаллы, плазмы и газы не в счёт. Их разумность бывает сложно определить. Например, для биологической формы познанием мира является необходимость распространения по нему, непрерывное увеличение ареала расселения. А вот для разумной звезды этого совсем не нужно. Ей вообще непонятно что нужно. Весь цикл своего существования она проводит в хороводе планет, изредка жонглируя ими и управляя процессами на их поверхности. Скукота, больше напоминающая примитивную жизнь одноклеточного существа. Если бы не массивы данных, которыми им приходится оперировать, звёзды точно можно было бы отнести к простейшей форме разума.
— Неуютно становится от мысли, что мы углубились в неизведанные дебри. — Я посмотрел на экран.
Там светились звёзды, ничем не отличимые от тех, среди которых мы были два и три дня назад. Разве что плотность их стала чуть ниже, но это могло быть вызвано более засорённым межзвёздным пространством.
— Было бы неплохо погрузиться в криосон и проснуться, когда корабль
Напоминание о криосне вызвало у меня резко отрицательные чувства. Я передёрнул плечами.
— Лучше посмотрю дурацкие шоу да погоняю на багги по дну каньона, чем добровольно заморожу себя.
Этим я и занялся, коротая часы и даже дни. Обстановка за окном начала меняться. Всё чаще после очередного прыжка попадались зоны с плотным светящимся газом, в которых ещё не началось образование звёздных систем. Приборы регистрировали мощные излучения, но недостаточные, чтобы потерять связь с маяком, а ему, в свою очередь, не потерять следы работы двигателей корабля похитителей.
— Непонятно, зачем пришельцев из такой тьмутаракани понесло на нашу Землю? — задал вопрос Трой. — По вселенским масштабам наткнуться на неё — один шанс из триллионов.
— Все дороги ведут на Землю, — многозначительно произнёс Апанасий. — Есть в ней особый магнетизм. Была же причина, по которой на ней зародилась жизнь, составляющая значительную часть вселенского коллектива.
— Ещё меньше шансов было поймать моего батю, — засмеялся я. — Однако пришельцы пошли наперекор теории вероятности и поймали именно его.
— А вдруг он ключ к познанию чего-нибудь важного? — предположил Апанасий. — Вдруг в его генах закодирована информация, записанная древними цивилизациями, дающая возможность возвыситься над остальными.
— Ага, у него там записана информация, что пиво после водки нельзя, что он дома главный, но мать главнее, что сына надо ругать, иначе кружку воды на смертном одре не подаст, — пошутил я про отца, пока он не слышит. — Если у него была информация в генах, то она и мне должна была перейти.
— А вдруг они забрали твоего отца в качестве ловушки, чтобы ты сам явился им в руки? — не унимался здоровяк.
— Не, теория вероятности кажется мне убедительнее, — отмахнулся я от его наивных предположений.
Пролетели сутки, затем ещё одни. Кажется, корабль пришельцев и не думал останавливаться. Всё чаще выход из подпространства случался в таких местах, которые и космосом было трудно назвать. Это могли быть огромные пространства ионизированного светящегося газа, зелёного, красного, жёлтого цвета с более яркими, иногда белыми пятнами сгустков уплотняющегося вещества, прародителями будущих звёзд.
Из-за усложняющейся навигационной обстановки пришлось пожертвовать временем калибровки двигателей и подготовки к прыжку, чтобы нагнать маяк. В случае потери сигнала миссия по спасению проваливалась окончательно. Из-за этого в нашем маленьком коллективе чувствовалось эмоциональное напряжение. Апанасий снимал его регулярными тренировками, Трой чередовал шоу и игры. А я занимался немного тем и немного другим. Надоедал Трою, чтобы он сверялся с приборами и докладывал мне о происходящем.
— За последние полчаса ничего не поменялось, Гордей. Мы в двадцати шести прыжках от маяка. Сигнал стабильный. Плотность космического вещества допускает выход на рабочей скорости.
— Мне кажется, мы летим на край вселенной, куда ещё не дошла волна Большого взрыва, и там ничего нет, — поделился я своими предположениями.
— Для гражданских судов далеко, а исследовательской аппаратурой эти области вселенной изучены, — пояснил Трой. — Смысла селиться тут нет, когда в обитаемой части не освоено девяносто девять и девять десятых процентов планет.