Я стройнее тебя!
Шрифт:
Казалось, что прошло уже несколько дней. Дэнни все резал и глотал и набивал рот новыми кусками, а посетители аплодировали, и по лицу Дэнни от напряжения текли слезы. Когда ему оставалось съесть последнюю четверть отбивной от пятидесятиунцевой порции Бетц, половина зрителей уже держали в руках мобильники и то подбадривали его, то во всех деталях сообщали друзьям и родственникам о происходящем, а когда Дэнни почти добил свою жертву и нарезал на кусочки последние десять унций, толпа наблюдателей была вне себя от волнения.
Наступил момент, когда
Атмосфера в ресторане была накалена до предела. Женщины плакали. Кто-то кому-то отдавал деньги. На мгновение Дэнни замер; он не шевелился, но и вилку не опускал. Сможет ли он сделать это? Удастся ли ему? Многие постоянные посетители приходили сюда как раз за тем, чтобы взглянуть, как самоуверенные парни типа Дэнни пытаются справиться с задачей, а потом платят деньги и с позором сматываются.
— Нет, черт возьми, ничего у него не выйдет, — качали головами постоянные посетители. — Две порции по пятьдесят фунтов за один присест? Невозможно.
А потом откуда-то из глубины зала раздался мужской голос, прозвучавший сильно и резко:
— Давай, парень, ты можешь это сделать, — сказал он, и Дэнни смог.
Когда он доел второй бифштекс, ресторан содрогнулся от воплей восторга.
Дэйв поднялся. Всем своим видом он будто говорил: «Вот так так!»
— Ну ладно, воображуля, ты сделал это. Тебе и Бетц не надо платить за обед, и это неплохо. Сейчас я расплачусь за свою порцию и пойдем, о'кей?
Дэнни не двигался и ничего не говорил. «Наверно, у него нет сил», — подумала Бетц, но тут же заметила странный голубоватый блеск, мерцающий в глубине его глаз.
Дэйв слегка толкнул его.
— Ну что, мальчик, доволен? Счет, пожалуйста.
Дэнни не пошевелился, но Бетц почувствовала: внутри у него все бушует!
— Мальчик, говоришь?
Толпа расступилась, пропуская менеджера, в руках у которого была цифровая камера и два почетных значка с логотипом ресторана.
— Платить не надо, парень, — сказал он Дэйву. — Твой приятель съел две порции. Так что считайте, что пообедали бесплатно. За всю историю «Бонанзарамы» такого еще не случалось.
— Отлично, — улыбнувшись, Дэйв повернулся к приятелям: — пора, ребята, пойдем.
«Не надо», — подумала Бетц, и брат понял ее без слов, как это бывает у близнецов. Но он ее не послушал.
Дэнни пошевелился.
Рот у него все еще был набит, а глаза выпучились. Бетц была готова поклясться, что они раздуваются; он так набил рот, что для глаз места больше не оставалось; еще минута, и они выпрыгнут из глазниц и покатятся по щекам. «Пожалуйста, не надо». Она уже знала, что он сделает это. Из набитого рта Дэнни с трудом вырвался булькающий звук.
Говорить ему было тяжело, поэтому голос его стал совсем тоненьким, но его заявление, будто облепленное жиром, было понятно и однозначно:
— Нет!
Над столом уже нависли официанты, собиравшиеся убрать тарелки; их прислал менеджер, который в
От рева толпы зазвенели все бокалы и кружки.
Дэйв взвыл.
— Теперь нам придется ждать, — кивнула Бетц. — Это надолго.
Так и вышло. Первый бифштекс был съеден довольно быстро. Второй дался труднее; во всем теле Дэнни чувствовалось невероятное напряжение. Когда дело дошло до третьего бифштекса, даже разрезать на кусочки было уже сложно, а когда Дэнни приступил к нему, Бетц стала подбадривать его, как предводительница болельщиков на соревнованиях:
— Не волнуйся, Дэнни, ты сможешь.
Брат ответил гордой и решительной улыбкой. Ей показалось, что он говорит:
— Я выдержу!
Он ел и ел без устали. Он ел не задумываясь. Он останавливался, приходил в себя и продолжал есть, и, когда она уже думала, что он наверняка не сможет проглотить ни кусочка, или умрет, если еще что-то съест, Дэнни все еще ел. А потом в тишине, которая в такие моменты наступает в любом виде спорта, Бетц услышала, как он шумно шлепнулся спиной об стену. Наступило долгое затишье. Дэнни закрыл глаза и опустил голову на грудь. А ведь победа была так близка, так близка! От бифштекса, который он хотел доесть, остался маленький кусок, не больше его ладони. Он уронил то, что было на вилке. Правая его рука опустилась. Скользкие, покрытые жиром пальцы разжались, и вилка упала на скатерть. Толпа зашевелилась.
— Он выдохся!
— Ну же, — еле слышно прошептала Бетц. «О чем я только думаю?» — давай-давай, у тебя получится.
Но Дэнни не шевелился. Взмокший от натуги, он сидел с набитым ртом, с трудом дыша; из расслабленных губ вываливались и скатывались по подбородку плохо пережеванные и совсем не прожеванные куски мяса, а болельщики, которые к этому моменту уже встали со своих мест, толпились вокруг столиков, делали последние ставки и что-то тихо бормотали друг другу. Справится ли он? Сможет ли он прийти в себя или игра окончена?
Менеджер прокричал:
— Дайте ему отдышаться!
Все затихли.
Менеджер осторожно потряс Дэнни за плечо.
— Парень, ты все, больше не можешь?
У Дэнни был так набит рот, что ответить он не мог. И он не шевелился.
— Ну ладно, — сказал менеджер, и толпа порывисто вздохнула как один человек. Те, кто стоял подальше, уже рылись в карманах, чтобы заплатить тем, с кем держали пари.
Официанты уже было собрались забрать тарелки.
Бетц подумала: «Нет!». А потом — близнецам часто приходят в голову одинаковые мысли — она услышала, как ее брат откуда-то из глубины своего существа говорит: