Я — сын палача. Воспоминания
Шрифт:
А тут как раз в одной статье про непревзойденные мудрости царя Соломона, потом в другой. С подробностями. Более трех тысяч лет, а никто, мол, даже не попытался опровергнуть или хоть бы раскритиковать. Как? Я читал. Умилялся. Ну да, очень неплохо, но куда этим мудростям до диалогов Платона, например, или до того, что Аристотель понапридумал, современному грамотному человеку не легко и не просто понять. Мысль Соломона, как раз наоборот, довольно проста, и она как бы одна-одинешенька. Что все повторяется на свете, идет по кругу, и ничего нового нет и быть не может. Иногда, вроде, покажется, что новое, а приглядишься, нет, и это уже было, было, было, быльем
И последнее: не смог я вспомнить ни одной песни, ни одного стиха про гордость нашу, про наш царственный ум-разум, про мозги. Потом-то вспомнил: есть песня у Ивасей, но уже поздно было, я своих несколько написал.
Про мудрости царя Соломона я вообще хотел, чтобы это был мой лучший стих в жизни, план построил, хотел покритиковать Экклезиаста по строкам, по главкам Библии, но это бы штук сто пятьдесят строф критических набралось. Нет у меня на столько терпения и этого, как его, ну, таланта, что ли. Вот в результате что вышло, хуже, чем задумал, но поздно мне уже своего стыдиться.
Песня о мудростях царя Соломона
Чему учил народ царь Соломон?
Тому, что мировой порядок предопределен.
Что замкнуто — тем самым бесконечно,
Что выпало из цикла, то не вечно.
Вещал Екклесиаст: те, кто спешит,
Не движется, а только мельтешит.
Все графики движенья и прогресса
Царь уместил и втиснул в колесо.
А Гегель растянул овал в спираль из кресла.
Спешу напомнить: лабиринт, волну и деревцо.
Ну, в общем… если нет интриг, войны,
Жизнь королей жирна и не тревожна.
В тени садов своих тяни прохладное «Айни»,
А хлеба не дают — давись, но жри пирожные.
Да что он знал тогда, Екклесиаст?
Наука в те поры еще не началась.
Еще и Архимед не щупал в ванне Эврику.
Маркс мир еще не пуганул понятьем «класс».
Поэт не знал пока сонета и лимерика.
Колумб еще не открывал Америку.
Да прав ли был мудрейший Соломон?
Насколько ясно видел будущее он,
Когда вещал, что все на свете канет?
Нерон и Цезарь, Кромвель и Наполеон?
И Архимед, что лезет в свою ванну?
А вот и Будда мир дарит
Короче: если много жен и долго нет войны,
Жизнь кругаля дает, как конь на ипподроме.
И гимны ангелов не отличишь от песен Сатаны.
Мудрец заснул. Сон разума на троне.
Пугал, пугал нас мировой мудрец!
Нет сахара и соли, только перец!
Погибнут все: кто трудится и тот, кто только ест…
Мол, было Слово, будет и Конец…
Не сводится все к «суета сует»,
Еще распнут Христа!
Родится Магомет…
Никто не заинтересовался, музыку к этому тексту не стал подбирать, он так и засох, в двух местах только опубликованный. А понадобился он мне здесь только ради одной своей строфы.
Там о графическом изображении жизненных процессов. Не слишком актуальная тема. Десятистепенной важности.
В марксизме — все объясняющая спираль. Мне так настырно совали ее в нос, в мозг — надоело. Но эта спираль стала все чаще проникать в художественную литературу, сопротивление неизбежно. Я ничего не имею против спирали. Против круга, сферы, квадрата, геометрии в целом. Я против чего бы то ни было одного. Когда это одно противополагается всему другому, предпочитается ему.
В марксизме все время дефицит.
Помните у Ленина: «Социализм — это учет и контроль».
Это очень верное, прозорливое положение. На главной улице Симферополя, улице Пушкина, ближе к Совнаркомовскому переулку, где моя школа, был магазинчик пуговиц, на три покупателя, больше не поместятся. Однажды его закрыли на учет. И он был закрыт неделю. За это время можно было вручную пересчитать все пуговицы шесть раз подряд, плюс еще и тараканов.
Ленин ясней других понимал, что социализм — это не строительство, не прогресс, не вечное обновление, а учет и контроль. Почему? При коммунизме все будет по-другому, никаких магазинов, вместо них, обязательное, централизованное, через тюремную кормушку распределение, чтобы никто даже не знал, что вообще есть, что есть какой-то выбор, ассортимент. Но это позже, это цель.
Социализм — это только подход, тут выбор еще не устраняется полностью, но предполагается вечный и всеобщий и непрерывно углубляющийся, расширяющийся дефицит. Нехватка всего, включая доброту, вежливость, порядочность.
Вместо развлечений и досуга — вечные очереди, воровство, разворовывание. Поэтому учет и контроль, необходимое надо придержать до наступления полного коммунизма.
Все то немногое, что хоть без выбора, но пока еще есть, должно учитываться, пересчитываться, быть под неусыпным контролем. Но это в экономике.
В вольной философии могло бы быть повольготнее.
Только кажется. Нельзя допускать послабления. Марксистская философия, в стремлении к научности, аскетически бедна идеями, нетерпима к роскоши выбора, зато полна законами и запретами, опровержениями и «критикой с порога». Вот оно, хваленое коммунистическое хлебосольство: не успел зайти, слово сказать, а его уже облаяли и за дверь выставили.