Я тебе изменяю
Шрифт:
– За что?
– Ты за меня заступился, несмотря на все эти… некрасивые обстоятельства.
Оттолкнувшись от перил, я бросила на своего собеседника короткий взгляд и неожиданно поинтересовалась:
– Зачем тебе вообще это нужно? Имею в виду, наше свидание…
– А зачем люди, по-твоему, на них ходят?
Его голос прозвучал насмешливо, невольно заставляя посмотреть вновь ему в лицо.
– У всех разные цели, – ответила наконец задумчиво.
– Все просто: Катя предложила познакомить меня со своей подругой, а я – согласился, потому что ей доверяю.
– И был разочарован?
Этот вопрос вырвался сам собой, выдавая всю ту неуверенность в себе, что стала сопровождать меня в последнее время.
Он удивленно приподнял брови.
– Напротив. Ты, судя по всему, весьма интересная личность, если твой муж готов устраивать такие сцены в публичном месте, увидев тебя с другим мужчиной.
Я невесело рассмеялась. Как же он ошибался!
– Мой муж просто хочет сделать мне как можно больнее. Мстит за мои лишние килограммы.
– Тогда он еще хуже, чем мне показалось.
Мы снова умолкли. Было горько и тоскливо сознавать, что была весьма счастлива с Глебом еще совсем недавно, а теперь… мы прикатились вот к этому всему. Не можем даже разойтись как нормальные люди.
– Отвезти тебя домой? – предложил Дима, видимо, почувствовав мое настроение.
– Да нет, я могу вызвать такси…
– К чему такси, если я на машине?
С этим трудно было спорить. Отогнав невеселые мысли, я коротко кивнула. В конце концов, этот человек совсем не заслуживал отторжения с моей стороны.
Я просто слишком поторопилась, вообразив, что могу спокойно жить дальше…
***
Совсем неудивительным был тот факт, что уже на следующее утро на пороге маминой квартиры нарисовался Глеб Ланской. Я бы, пожалуй, даже разочаровалась, не увидь мужа, едва мы с Тео и мамой позавтракали и счастливый сын в компании бабушки умчался на прогулку.
– Привет, – мрачно поздоровался Глеб и заглянул в квартиру.
Я хмыкнула и сложила руки на груди. Любовника, что ли, моего ищет?
– Можешь зайти в прихожую, – разрешила
– Этим займется мой адвокат. Сейчас я за сыном.
Слова Ланского, произнесенные уверенным тоном, выбили почву у меня из-под ног. Я схватила ртом воздух, но быстро мысленно выписала себе оплеуху. Не смей показывать, Оля, что тебе страшно. Если этот человек, который уже натворил дел, решил пойти ва-банк и теперь станет шантажировать тебя Теодором, тебе ни в коем разе нельзя показывать, что ты его боишься.
Запрокинув голову, я расхохоталась. Это ошарашило не только Глеба, но меня – в первую очередь. Потому что смех звучал так, словно доносился из преисподней.
– Думаешь, у твоей Божены сиськи способны вскормить моего сына гораздо лучше, чем мои? – Я снова рассмеялась, на этот раз весело, едва не до слез. – Кстати, это ведь она была с тобой вчера? Ну, точно. Сама, как статуэтка, а грудь – ну чисто Верка Сердючка. Ты поэтому на нее запал? Она ассоциируется у тебя с мамкиной титькой, от которой ты никак не отлипнешь?
Ланской смотрел на меня… странно. В потемневших глазах заполыхала злость, смешанная… с восхищением. Он словно показывал всем своим видом – перед ним словно бы другая женщина. Незнакомая, к которой он не испытывает того презрения, которое выказал в момент признания в измене.
И я сама уже не была той Олей, хотя и сделала всего лишь один крохотный шажок от себя прошлой.
– Оль… я не хочу, чтобы все было так, – шепнул Глеб и вдруг переступил порог квартиры и, сделав еще один шаг, подошел вплотную ко мне.
Я вполне могла сыграть какую-нибудь роль, чтобы получить максимум из сложившейся ситуации. Устроить так называемое «сахарное шоу». Сделать вид, что иду на все для того, чтобы удержать мужа рядом. Обеспечить его первоклассным обслуживанием во всем, что касалось быта и постели. Притупить бдительность, а когда он решит, что победил, уйти и больше никогда к нему не возвращаться. Пожалуй, для Глеба Ланского это был бы знатный щелчок по носу. Но пока я предпочитала заняться тем, что было главным – своим внутренним состоянием.
Конец ознакомительного фрагмента.