?Я тебе не секретарша

Мелевич Яна

— А Иван?

— Тупой.

— Влад?

— Чрезмерно наглый.

— Денис?

— Страшный скупердяй.

Синица поджала губы, качая головой.

— Ты во всех бывших изъяны нашла!

— Так если они были, — пожала плечами, допивая остатки.

— А у Кирилла они есть?

— Есть, — охотно согласилась, а затем добавила на изучающий взгляд. — Но с ними я готова мириться.

— Тогда это ответ на все твои вопросы, — пожала плечами Машка, громко хмыкая. — Пора взять быка за рога. Сделай так, чтобы в этот раз Ливанский точно тебя не забыл.

И знаете, что я сделала? Поступила, как истинная баба с вывернутой

наизнанку логикой. Мысль пришла гениальная, в три ночи, к концу нашей попойки. Никто в жизни бы до такого не додумался в здравом уме да твердой памяти.

Решила нанять Кирилла на работу, показав себя во всей красе.

Чтоб не забыл больше никогда.

Приехала утром с будуна к Вене на следующий день. Пока шагала по длинному светлому коридору, ловя восхищенные взгляды мужчин и мрачные женщин, думала, не сошла ли я с ума. Скорей всего да, ведь кто бы еще решился на подобную авантюру. Тощая вечно раздраженная секретарша Самойлова встретила меня недружелюбно, попросив сквозь зубы подождать на белом кожаном диванчике, копаясь в чьих-то рукописях, отбрасываю в макулатуру те, что точно не примут на рассмотрение. Бедные авторы, знали бы, куда отправляются их творческие труды, наверняка бы устроили забастовку под стенами.

— Проходите, вас ждут, — процедила недовольная дамочка, зыркая на меня из-под очков. Не особо церемонясь, поднялась с видом королевы, небрежным взмахом руки снеся с ее стола пачку бумаг. Случайно проходя мимо. Ибо нечего тут, фыркать на меня. Только сопение вслух, да смешок Веньки, открывшего мне дверь.

— Ты все такая же злая, Стерлядь, — улыбнулся, одергивая галстук, галантно приглашая присесть в мягкое кожаное кресло. Ничего особенно в интерьере. Все такое располагающее. Деревянные полки с книгами именитых авторов да зарубежных классиков, парочка макетов рекламных стендов будущих книг, ковролинчик беленький, стол дубовый, сейф, картины, окно панорамное и большое редакторское кресло с модным ноутбуком фирмы откусанного яблока. Дорого, стильно, почти по-домашнему. Самого Самойлова за дядю доброго принять можно, если не видеть этого фанатичного блеска в глазах, да хищных черт в выражении лица не уловить, когда он смотрит и вычисляет выгоду продаж твоих произведений.

— Зачем пожаловала? — поинтересовался, с любопытством крутясь в кресле. Делает вид, будто не понимает, а я нарочно время тяну, разглядывая статуэточки слоников из Индии. Глаза подняла, приковывая к спинке насиженного места. Знаю, он у меня хорош. Натренировала еще в университете, а когда на завод пришла ведущим экономистом, добравшись за пару лет до должности заместителя генерального директора по экономике и финансам — вовсе жизнь спасла. Просто не представляете, как тебя ненавидят лишь за то, что твой отец помог тебе устроиться удачно. И плевать, сколько ночей ты не спишь, работая на благо предприятия. Им твое родственное генеалогическое древо важнее. Лучше бы впахивали так.

— Я хочу, чтобы ты уговоришь Кирилла Ливанского написать любовный служебный роман, — не стала бродить вокруг сосны, закидывая ногу на ногу, пристально рассматривая изменения на лице Вениамина. — Устроим его к нам на завод, поработает секретарем на полную ставку. Нетленку накатает о любви начальницы и подчиненного, — причмокнула, обращая взор к маникюру.

— А ты будешь в роли прототипа или злой соперницы, мешающей влюбленным соединить сердца? — вскинул брови Венька.

Все еще неверяще посмеиваясь. Ага, хохочи-хохочи, дружок.

— Сам как думаешь?

Наверное, что-то в моей интонации ему намекнуло на глупость произнесенного ранее вопроса. Потому рот захлопнул, пару раз открыв, а после выдохнул.

— Марин, ты шутишь что ли? Он же фантаст, у него авторская серия на носу! Хочешь парню грохнуть все старания, когда сама на путь творчества привела?

— Хочу ему аудиторию расширить. Фантастика фантастикой, а вот любовные романы давно и прочно нишу свою по ценникам отбивают гораздо лучше. Женщинам хочется любви, — взмах ресниц, вот Самойлов уже вздыхает. — И я хочу. Надоело мне в спину ему дышать. Так что давай, помоги по старой дружбе.

— А если нет? — полюбопытствовал, но тут же заткнулся, проворчав:

— Блин, ты подведешь меня под монастырь, Маринка!

Знал бы, Веня, в какой монастырь я уже готова пойти, вообще рта своего не открывал.

Влюбиться в парня, который даже не ведется на твои провокации? Могу, умею, вот вам практика, девочки. На ринг выходит Марина Стерлядь: принцесса, папочкина дочка и та лохушка, чьи литературные потуги Кирилл Ливанский высмеял давным-давно.

Запомните, красотки, одну простую вещь. Не пытайтесь переписать Шекспира. А самое главное: не нужно этого делать, желая через поэму выразить свою любовь к парню, иначе рискуете оказаться на моем месте.

В этот раз я не буду нежничать, а значит, Кир, у тебя нет никаких шансов.

— Ох, мне придется долго его уговаривать, — закатил глаза Самойлов, крутанувшись в своем кресле. Потуги финансовых вычислений на лице отражали все сомнение, которому он подверг мой гениальный план по захвату Ливанского. Ишь, гляди, лоб наморщил, думает.

— Возмещу в тройном размере. Плюс, я уверена в Кирилле. Он осилил боевую фантастику, жанр не особо популярный. Любовные романы ему по плечу, — хмыкнула, наклоняясь к главному редактору издательского дома «Чайка». С минуту смотрели друг на друга. Пока губы Вени Самойлова не растянулись в улыбке. Он протянул мне руку, давая возможность скрепить устный договор рукопожатием.

— Уломала, Стерлядь. Жду приглашения на свадьбу и все права на авторскую серию!

Наше время…

— Сколько лет же ты план этот вынашивала? За обиду решила с землей сравнять, так получается?

Знаете, как бывает. Задумываешь одно, работаешь над этим, стараешься. Выходит же совершенно иначе. В какой-то момент идеальный план дает сбой, один из винтиков отлаженного механизма теряется, руша всю конструкцию. Мой тщательно продуманный план по завоеванию Кирилла провалился в тот момент, когда его дружок недоумок умудрился меня вспомнить. Да еще любезно доложился обо всем Ливанскому. Сейчас стоит передо мной, руки в кулаки сжаты. Никто там, в концертном зале не подозревает, какая за сценой драма разворачивается.

И знаете, что делают нормальные бабы, когда настает пора оправдываться?

Пфф, учитесь.

Мы делаем все в точности наоборот, ибо страшно опять высмеянной оказаться в попытке оправдаться. Ужас сковывает сознание, кричащее, что пора бы завязывать с игрой в «помню или не помню». И дурочку не состроишь. Вон, как глазищами сверкает зло, даже рубашка на плечах натянулась.

— Естественно, Кир, — боже, заткните меня кто-нибудь. Остановите мой дурной язык, больную голову, идиотское бабье упрямство!