Я тебя не хотела
Шрифт:
День пролетел в итоге незаметно, и уже ближе к пяти, когда начало темнеть, Должанов засобирался домой.
— Ань, позвони мне, а то утром где-то телефон задевал, — попросил, обуваясь уже.
Я вспомнила, что вчера ответила на звонок на его телефоне, и решила рассказать.
— Рома, там вчера тебе девушка твоя звонила, а я по глупости ответила, подумала, что вдруг родители волнуются. Теперь у тебя проблемы возникнут?
— Ань, ну во-первых, мои родители помнят, что мне двадцать пять, поэтому не станут звонить ночью, чтобы выяснить, почему я дома не ночую. Я и не живу с ними, вообще-то.
Телефон его я так и не нашла, поэтому набрала со своего и замерла, вспыхнув от негодования, когда услышала мелодию. Ирландская полька. Серьёзно, блин?
— Это обязательно? — сердито ткнула аппарат в руки его владельцу. — Мы уже не в школе.
Но Должанов лишь криво ухмыльнулся, снова став собой и запихнув куда-то подальше того почти милого парня, которым был сегодня весь день. Голубые глаза вновь сверкнули иронией и превосходством. Пробило двенадцать, и Золушка снова стала собой, а её карета превратилась в тыкву. Только тут наоборот.
— Пока, фенек, — он неожиданно легонько щёлкнул меня по носу, — завтра не опаздывай на работу.
— Я, вообще-то, никогда и не опаздываю.
Роман бросил на меня мимолётный, но какой-то странный нечитаемый взгляд, рывком застегнул куртку и вышел из квартиры.
Я закрыла за ним дверь и вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. Глупо, наверное, но что если под маской избалованного легкомысленного мажора действительно скрывается такой открытый и приятный человек, каким Должанов был сегодня. Ну, по крайней мере, большую часть дня. Или это сегодня была маска? Я запуталась.
Вернувшись в гостиную, я решила ненадолго улечься отдохнуть. Диван сегодня так и не сложила, но да и ладно, всё равно скоро вечер уже. Я свернула одеяло и поправила подушки, и вдруг почувствовала под одной из них какой-то листок. Вытащила его и обомлела. Это был рисованный карандашом рисунок, очень красивый, на котором была изображена я — спящая, с разбросанными по подушке волосами и немного приоткрытыми губами. Одна рука закинута за голову, а вторая покоится на груди. Одеяло сползло до самых бёдер, открывая взгляду лисят, изображённых на моей пижаме. Маленький серебряный крестик сполз на цепочке на подушку. Лицо нахмуренное, мне явно что-то снилось, когда Роман… рисовал меня.
При мысли, что он проснулся раньше и наблюдал, как я сплю, щёки потеплели, а потом и вовсе разгорелись, когда я представила, как в длинных пальцах зажат карандаш, вырисовывающий мои ресницы, губы и немного оголившееся плечо, как взгляд парня скользит по мне, запоминая детали и перенося их на бумагу.
27
Роман.
Охренеть. Я почти сутки пробыл с женщиной. Но так ни разу за это время и не побывал в женщине.
О том, что у меня начинает рвать крышу от рыжей ведьмы, я понял не сразу. Нет, она, конечно, офигенная. И уже в первый день, как пришла в «Ситистрой» я понял, что спокойно работать с ней не смогу, рано или поздно мне захочется попробовать эту лису на вкус. Но я и понятия не имел, что захочу её так сильно — до дрожи в пальцах и слюнях по колено.
Мне ещё в школе хотелось заткнуть
О том, что влечение неизбежно я понял, когда мы были на объекте. Она тогда подошла к окну, как-то непринуждённо прогнулась, опёршись на подоконник, а ветер подхватил её огненные локоны и разметал по плечам. Уже тогда мой товарищ в штанах вынес приговор. А потом были посиделки у Лекса и его Снежинки, где острый язычок Ирландо только подначивал моё решение сделать её рано или поздно своей.
Но гораздо хуже стало вчера на этом долбанном корпоративе. Степанова явилась в своём синем платье словно королева. Я весь вечер пялился, все глаза проглядел. Даже не помню сейчас, о чём говорил с матерью за столом.
— Ты чего-то кислый, Ромыч, — Белый всё просёк и изложил подозрения, едва мы вышли покурить, пока отец толкал очередную речь. — Алина не даёт?
— Похоже, что она не даёт? — я усмехнулся и выпустил дым.
Вообще-то, Алинка классная. И эпизодический секс с ней по дружбе тоже классный. Но в последнее время она стала слегка навязчивой.
— Тогда кто не даёт?
— Валик, по-твоему, все невзгоды связаны только с недотрахом?
— Ну да, — друг ответил так спокойно, что в его уверенности в данном факте сомнений не возникало. — Так кого ты собрался закадрить, бро? Никак Лисичку?
От Валика хрен что скроешь. Юрист, блин. Шёл бы в прокуроры, вон где его проницательность карьеру ему бы сделала.
— Тут не всё так просто.
— Да я уж понял, что случай нестандартный. У вас же там уже есть какая-то история.
— Ну типа того.
— Классная она, я бы и сам приударил, так ты же мне яйца оторвёшь потом, не так ли?
— Оторву.
— Светка всё равно хочет позвать её на нашу тусовку, так что, Ромыч, дерзай.
Ну я и дерзнул. Дебил пьяный. Зачем вообще было столько пить? Предложил ей стать любовниками. В шутку, конечно, но реакцию ждал. В общем-то, она и отреагировала, как я и предполагал — взбесилась, а потом обиделась.
А у меня планку сорвало напрочь. Хотелось Ирландо так, что хоть вой. Стянуть рыжие космы в кулак, чтобы выгнулась и даже пошевелиться не смогла. Но я знал её, а она меня. Так что желания мои оставались несбыточными, и я решил влить в себя столько, сколько влезет.
А потом я проснулся носом в рыжих волосах. И первой мыслью было: «Охренеть! Я завалил Аньку и не помню ни черта». Но хватило и минуты понять, что ничего не было. Память мутной рябью приоткрыла алкогольную завесу, позволив восстановить цепь событий. Голова трещала, и я решил просто спать дальше, поэтому притянул к себе сопящий комок и снова уснул.
Какой-то гул снаружи снова разбудил меня. То ли машина посигналила, то ли ещё что-то подобное, но меня снова выбросило из сна. Из коридора падал приглушённый свет. А картина, представшая передо мной, и вовсе взбодрила.