Я тебя не хотела
Шрифт:
Вылет сегодня в два часа. К семи уже должны быть в Дюссельдорфе. Встреча с возможными поставщиками состоится завтра в одиннадцать. А в шесть мы приглашены на экономический бизнес-форум экологических застроек, который пройдёт под эгидой благотворительного сбора на борьбу за чистоту воды. Думаю, генеральному очень важно, чтобы «Ситистрой», а тем более в лице будущего управленца компании, там обязательно засветился. Постройки вдоль набережной всегда вызывали проблемы как с общественностью, так и с природоохранными организациями, а тут лишний козырь для Ротканова — участие
— Ты готова? — Роман после короткого стука заглянув в мою спальню.
— Конечно.
— Тогда давай сюда чемодан и пошли.
В самолёте Роман почти сразу задремал, потому что полночи провёл у отца в офисе за подготовкой, а я смотрела в иллюминатор на проплывающие облака и думала. О себе, о нём, о нас. О том, чего стоят ошибки, и как дорого даётся прощение. Моё нутро рвалось к этому мужчине, душа кричала о желании разбить стену из обиды и боли. Но потом я закрывала глаза и вспоминала, как упиралась руками в твёрдые плечи в попытке оттолкнуть, как его локти намертво прижали мои колени к его бёдрам, пока я шокировано таращилась в потолок, уже не в силах в сотый раз просить остановиться. Кто-то скажет, что изнасилованием тут и не пахнет, что я сама дала повод, позволила слишком много, не заметив сама, что черта мужского терпения и сдержанности уже позади. Рома не бил меня и не издевался, и если это нельзя назвать изнасилованием в полном смысле этого слова, то насилием точно. И разве важна разница в терминах для изорванной в клочья мечты? И теперь самый главный вопрос: что мне делать со своими чувствами? С тем, что при близости этого мужчины по венам растекается теперь пьянящий и пугающий коктейль из страха, недоверия, но одновременно с тем и жажды, чтобы он был рядом?
Наверное, от такого сходят с ума. Когда человек испытывает одновременно противоположные чувства, он мечется, рвётся и, в конечном счёте, сгорает. Эмоционально.
В последнюю неделю Должанов вообще никак не проявлял то, что выплеснулось из него тогда в клубе. Он был сдержан, даже холоден. Мы усиленно готовились к сделке, работая и в офисе, и дома. С той лишь разницей, что на нём была не рубашка и брюки, как в офисе, а домашние штаны и футболка, а на мне вместо платья или делового костюма — спортивный. Мы ели за работой, по очереди ходили в душ и в магазин за продуктами. И работали, работали, работали.
В Дюссельдорфе самолёт приземлился в половине восьмого вечера, представитель из отеля уже ждал нас в аэропорту. Путь до отеля занял около двадцати минут на такси. Я с интересом рассматривала ночной город. Раньше мне не приходилось бывать заграницей, и теперь я не хотела ничего пропустить. Встреча только завтра, так что можно слегка расслабить мозги, которые кипели от работы всю последнюю неделю.
Но когда мы остановились у двери одного номера, и Роман, пикнув ключ-картой, распахнул дверь, я напряглась. Один номер. Одна большая кровать.
— Света заказала двуместный номер с общей кроватью, а когда я перезвонил в отель, чтобы заказать другой — уже не было мест, — Должанов почувствовал моё замешательство.
Он пропустил меня вперёд, вошёл и закрыл дверь. Хотелось спать,
— Ты устала, ложись. Я ещё кое-что хочу посмотреть по контракту, — бросил, не глядя и выложил из портфеля на стол бумаги. — В душ после тебя.
Я молча достала из сумки пижаму и тонкий халат и отправилась в душ. Сделала воду погорячее, чтобы попытаться расслабиться, но это у меня никак не выходило. Я чувствовала мелкую дрожь в пальцах, когда завязывала пояс халата и когда заплетала волосы в лёгкую косу. Колени ощущались какими-то слабыми, а сердце гулко билось в груди. Возможно, это можно списать на реакцию организма на перелёт. И мужчина в комнате тут совершенно ни при чём.
— Ванна свободна, — я вышла и подошла к зеркалу в комнате.
— Угу, — кивнул Роман, не отрываясь от бумаг, а я почувствовала совершенно иррациональное желание, чтобы он обернулся и увидел слегка съехавшее плечо халата, из-под которого виднелась ажурная тесьма ночной сорочки.
Но я быстро дала себе мысленно пощёчину и поправила халат. Придётся ложиться в нём, я ведь не рассчитывала, что мы будем вынуждены спать в одной постели, иначе бы взяла более закрытую пижаму. Мою ночную сорочку сложно назвать эротичной, но и до монашеской рясы ей далековато.
Рома ушёл в душ, а я взяла с туалетного столика крем для рук в тюбике с логотипом отеля и немного выдавила на запястье. Стала активно растирать в надежде, что зябнущие руки согреются. В номере была вполне комфортная температура, но у меня всё равно мёрзли и всё ещё немного дрожали руки. Когда это почти не помогло, включила чайник, который заметила на невысоком столике в углу номера. Тот вскипел, и я залила пакет чёрного чая, а потом, подумав, ещё один. Сзади хлопнула дверь.
— Я думал, ты уже легла.
Обернувшись, я едва не опрокинула на себя чашку с кипятком, потому что никак не ожидала увидеть Должанова в одних домашних брюках и с каплями воды на обнажённой груди и животе. Дома он всегда был одет, поэтому таких неудобных моментов не случалось.
Смутившись, я снова отвернулась к столику, решив добавить в кружку сахар, и пробормотала:
— Я сделала тебе чай. Если хочешь, конечно.
— Спасибо, как раз о нём подумал.
Рома подошёл со спины слишком близко. Настолько, что я уловила свежий запах его тела.
— У тебя тут пена осталась, — он неожиданно провёл пальцем у меня за ухом у линии волос, заставив тело напрячься от электрического разряда, прострелившего поясницу.
Кружка опустилась на стеклянный столик со слишком громким звуком.
— Спокойной ночи, — я поспешила отдалиться, чтобы не ощущать этого мощного потока, затягивающего в воронку, из которой потом будет не выбраться.
Рома выключил верхний свет, оставив себе только настольную лампу, а я нырнула под одеяло и подтянула колени к груди, так и не согревшись горячим чаем, который оставила дымиться на столике.