Я тебя не отпущу
Шрифт:
— А они… — Катя качает головой.
— Он не знает о ней. Так вышло. — Не представляю, как кратко объяснить все, что между нами случилось.
— Тогда ему капец! — Она заливается хохотом. — Этот шустрый ангелочек никого не оставит равнодушным. Папа у нее детские макарошки будет из рук есть. — Катя, по сути, повторяет мою собственную сегодняшнюю мысль.
— Надеюсь. — Краем глаза кошусь на мигающий экран телефона.
— Вот увидите!
Заметив молодую парочку, Катя поднимается с лавки и спешит навстречу.
***
Алексей звонит через пару минут. Убедившись, что Ника надолго застряла в песочнице, я отвечаю на звонок.
— Вы уже получили приглашение? — спрашивает Фролов сразу.
— Да, от Вольского. На презентацию. Через неделю.
— Контракт еще не подписан, но мы в обойме. Это отличная новость! — Кажется, Алексей готов начать праздновать.
— Наше участие в презентации пока ничего не значит. Они могут тянуть с контрактом до старта строительства, а потом сменить нас на другого подрядчика.
— Диана Дмитриевна, Ярослав Борисович лично отправил нам письма! Даже не секретарь! Мне кажется, это не просто так.
— Конечно... Хотелось бы.
— Я сделаю последние расчеты и вышлю им наши рекламные материалы. Все будет в самом лучшем виде. Но представлять проект придется вместе.
— Не уверена, что для компании это будет лучше.
— Не знаю, что именно прислал вам Вольский. У меня здесь все четко. — Алексей на миг прерывается, а затем зачитывает: — Ждем вас с Дианой Дмитриевной. Уверен, она лучше всех сможет рассказать о перспективах сотрудничества.
В моем приглашении ничего подобного нет. Внизу лишь одинокое «Ждем» и дата. Только сомневаться в словах Алексея не приходится.
— Тогда… на все про все у нас неделя.
Ничего нового, именно таким был изначальный план. И все же тревога липкой лентой окутывает тело.
Я не собиралась отсиживаться в стороне или прятаться, но выступать перед Климом и его дядей...
— А знаете, я с ним согласен, — вдруг продолжает Алексей. — Уж кто-кто, а вы точно произведете фурор!
Глава 9
Глава 9
Неделя до презентации пролетает как один день. Чтобы не думать о предстоящей встрече, я умышленно заваливаю себя делами, а по вечерам играю с Никой в развивающие игры и читаю ей новые сказки.
Наверное, это не самая лучшая стратегия, однако результат мне нравится. К презентации я настолько вымотана, что уже не важно, кого встречу и что услышу.
Как можно было догадаться, в день икс Герман приезжает к нам с самого утра. Вместо костюма на нем удобные брюки и джемпер. Стиль совсем не деловой, но все такое отутюженное и качественное, что хоть сейчас на прием к королеве.
—
Причина, конечно, липовая. У меня нет претензий к няне, она не лучше и не хуже прежних. Скорее, один ревнивый мужчина решил быть поближе — если не ко мне, то хотя бы к моей дочери.
— В этом нет необходимости. Няня справится. А в парке за ними присмотрит Катя, она мне обещала.
— Эта малолетка? Что она может понять?
— Ей двадцать. К тому же Катя с шестнадцати лет живет одна и научилась быть самостоятельной.
Она об этом не рассказывала. Катя вообще не любит говорить о себе, но ее детсадовская начальница с удовольствием поделилась со мной информацией об их уборщице. Ее было буквально не заткнуть! Фонтан красноречия, а не женщина.
— Тебя не будет до позднего вечера. — Взгляд Германа темнеет. — Может, и дольше. Вероника начнет скучать. Лучше рядом буду я, чем кто-то чужой.
Демонстрируя, что не собирается слушать никакие отговорки, этот упрямец снимает ботинки и идет ванную.
— Спасибо. — Я опираюсь плечом о дверной косяк и наблюдаю, как он моет руки.
Когда-то Герман казался самым аристократичным мужчиной на свете. Высокий, худощавый, с правильными чертами лица, узловатыми пальцами и идеальными манерами. Я безумно злилась на его жену и очень долго не могла перебороть привычку обращаться к нему на «вы».
За годы нашей дружбы мое мнение о Германе почти не изменилось. Из фиктивного любовника он превратился в самого близкого человека, стал роднее отца и брата. Единственное, о чем я жалею, — что не могу ответить ему взаимностью.
— Обед и ужин я приготовила, — киваю в сторону кухни. — Хватит и тебе, и Нике. Нужно лишь разогреть.
— Не первый раз.
— Только умоляю, никаких десертов из ресторанов!
Герман не может баловать меня, поэтому реализует свою потребность в ухаживании на Нике. Это, конечно, большое везение, но к двум годам дочка уже перепробовала столько кулинарных шедевров, что скоро придется бросать работу и идти учиться на кондитера.
— Брокколи, значит брокколи, — со вздохом, будто обреченный на пытки, соглашается Герман.
— И индейка. В сливочном соусе, как ты любишь, — улыбаюсь.
Обсуждать детское меню перед важной презентацией — так себе развлечение. Однако все эти разговоры здорово помогают справиться с тревогой.
— Хочу, чтобы ты помнила... — Помыв руки, Герман вытирает их полотенцем и берет меня за плечи. — Мое предложение все еще в силе.
— Прошу, давай не будем...
— Скажи «да», и я сделаю так, что никто не сможет разрушить нашу семью.
Он будто не слышит меня. Горячими ладонями ведет по рукам, наклоняется к губам. И целует. Без напора, без надежды на отклик. Невесомо, как икону.