Я тебя не помню
Шрифт:
Как больно складываются пазлы…
Рот обжигает болью, это Назар срывает скотч с моего рта.
– Ублюдок, – выдыхаю высохшими губами.
– Вижу, ты все вспомнила и тебе очень плохо, – он изобразил сочувствие. – Но признай, что мой план удался?
Назар ухмыляется.
– Данияр обошелся с тобой правильно. Ты для него действительно стала шлюхой.
– А вы для него стали ублюдком. Один – один, – выплюнула я.
Я оглядываюсь: мы находимся в пустой комнате. И детских вещей здесь нет. Я родила от Данияра. У нас ребенок. Пазл не укладывался
Сломанная рука по итогу – самое невинное, что он сделал со мной. Помню, как после выписки Саши мы потом лечили мою руку. Данияр искалечил нас обоих. Физически и морально.
– Где моя дочь?! – заорала я. – Если вы с ней что-то сделали…
– Меняю жизнь твоей дочери на свои условия. Выполнишь – твоя одномесячная пигалица будет жить. Мне нет смысла избавляться от девочек. Если можно не брать грех на душу, то зачем его брать?
Кровь стыла в жилах от услышанного.
Родись у нас с Данияром мальчик, я уверена, я бы его уже не увидела. Вот, почему Данияр был так рад дочери. Очень рад.
– Где она?! – цежу сквозь зубы.
– Она с другой женщиной. Я нашел кормилицу, не переживай.
Сердце сжалось. Кормилица. Другая женщина. Назар подчеркнул, что я, как мать, легко заменяемая.
Руки и ноги заныли от боли. Веревки словно сжимались с каждой секундой больше и больше. Я мысленно проклинала Алину, из-за которой нас нашли. Когда я узнала, что она звонила Эльману, я бежала. Бежала, потому что знала, что люди Назара доберутся до нас раньше, чем Эльман.
Нас нашли скоро.
Все остальное – как в тумане.
– У девочки взяли биоматериал, – доносится до меня эхом. – Я до последнего надеюсь, что ты трахалась с кем-нибудь еще, от него же и залетела.
– Надейтесь, – процедила я.
– Будет очень жаль. Не хотел я в роду видеть больных шлюх. Ты же такая и есть, Настенька, – мерзко ухмыльнулся старик. – В твоей голове произошли изменения. Пусть память вернулась к тебе, но ты больна. Ты недееспособна. Именно этим я буду оперировать при вашем с Данияром разводе. А если ты не согласишься, тогда у твоих родителей неожиданно откажут тормоза. И Данияр еще долгое время не выйдет на свободу. И, забыл добавить…
Я перестала дышать, только представив себе это в голове.
– И еще, к сожалению, мне придется избавиться от девочки. Что поделать, если ее мамаша не дорожит ее жизнью?
Жизнь родителей.
Свобода Данияра.
Жизнь дочери.
Тройной удар прямо в сердце. Я не могу вдохнуть полной грудью, почти не чувствую рук и ног, в ушах появляется шум. Потеря крови дает о себе знать, затылок влажный, это кровь.
Мне нужна помощь, но я не думаю об этом.
В комнату кто-то заходит. Назар отвлекается от меня и отходит в сторону.
Ему
В них написано, что отец Миры – Данияр.
Назар злится, швыряет бумаги в обшарпанную стену.
– Отцом девочки все-таки является мой внук. Я разочарован. Тогда мне вдвойне будет не жаль от нее избавиться, когда ты не пойдешь со мной на сделку.
Назар болен, я это понимаю. Поэтому верю каждому его слову.
– Девочка больше не увидит свою мать, – начинает перечислять он, загибая пальцы.
– Замолчите…
– Не подышит свежим зимним воздухом… Да и ничего больше не сделает. А тебя я оставлю в живых, чтобы мучилась остаток жизни…
– Замолчите!
– У тебя есть сутки, чтобы подумать, – пророкотал Багров. – Твоей головой займется мой врач. Если протянешь до утра, тогда, так уж и быть, сообщишь мне о своем решении.
Назар подходит и касается моих волос. Я дергаюсь, скалю зубы. Он смеется – гадко, пошло. А перед своим уходом включает телевизор на повтор.
И снова крики. Мольбы о помощи. Звуки мычания. Боль, отключка.
Я не знаю, сколько проходит времени. Видео играет уже не первый раз, проходят десятки прокручиваний. Я не просто вспоминаю это, я переживаю все вновь и вновь. Когда смотришь и слышишь это в сотый раз, то будто чувствуешь все заново.
Мне никогда не было так больно. Так жутко. Так отвратительно.
Никогда.
Глава 26
– Такое бывает, Настя. Люди предают, – сказали мне по телефону.
Я с трудом осознавала факт предательства. Хваталась за горло и тяжело дышала. Сглатывала правду, которая, должно быть, погубит Данияра.
– Может быть, ты ошибся адресом? Рита говорила, что не собирается переезжать. Она обещала дать показания в пользу Данияра.
– Я не ошибся, – донесся до меня строгий голос Шаха. – Соседи сказали, она съехала пару недель назад.
– И что теперь будет с Данияром? – дрогнувшим голосом спросила у него.
– Нормально все будет. Когда придет время, тебя привезут для дачи показаний. Ты скажешь, что с Данияром была добровольно. Доказательства ваших отношений в прошлом есть. Отцовство доказать тоже не проблема. Заботься о ребенке – это все, что от тебя требуется.
Этот разговор был между мной и Эльманом несколько дней назад. До того, как Назар похитил нас с дочерью, связал меня и заставил пересматривать то уродливое видео…
Теперь это видео ни за что в жизни не стереть из моей памяти.
Я прокручивала этот диалог в голове, но теперь он почти не имел для меня ценности. Условия Назара были значительно глобальнее.
Голова раскалывалась. После ухода Назара действительно пришел врач, тот был глухонемой… Он сделал свое дело и ушел, будто связанный пациент для него – норма жизни.
За ночь я не слышала плач дочери. Она была не рядом, я это понимала, и сердце дико тосковало. Назар мог ставить мне какие угодно условия, я бы все равно выбрала жизнь дочери, и ночь для раздумий мне была не нужна.