Я тебя не предавал
Шрифт:
Сын смотри мне в глаза и тяжело дышит. Вижу, как непросто ему приходится, но нельзя поддаваться эмоциям. Асад только этого и ждёт. Нужно контролировать себя и не позволять играть на слабостях. Но Егор слишком молод и горяч, чтобы всё это понимать.
— Ну давай, ублюдок, — ехидно тянет Асад, нарочно провоцируя. — Покажешь, на что способен или за мамкину юбку спрячешься?
Мгновение, и Егора срывает. Молодой совсем, неуправляемый. Отталкивает меня в сторону и набрасывается на «отца». Всё слишком стремительно, что я не успеваю предотвратить этот взрыв. И не только я. Кулак Егора с характерным
Тот не успевает увернуться, но быстро возвращает позиции. Он заведомо сильнее и опытнее. От следующего удара уворачивается и зажимает сына в болевой. Егор рычит и морщится, а меня сносит волной ярости.
— Не смей трогать моего сына! — цежу сквозь зубы и кидаюсь на мужа, едва не вцепляясь в лицо когтями.
— Как заговорила, — скалится Асад, но всё же выпускает Егора из плена. — Может, напомнить…
— Егор, выйди! — кричу зло, не хватало ещё, чтобы рассказал ему правду.
Сын психует и сбегает к себе в комнату. Понимаю его, но не могу помочь. Я не справляюсь с накалившейся ситуацией. Конфликт давно назревал и, видимо, всё-таки рванул. Как же невовремя.
— Он живёт в моём доме и будет выполнять то, что я ему говорю, — рычит предупреждающе Асад. — Иначе…
— Да пошёл ты, мразь! — доносится из-за двери.
— Щенок, я тебе…
— Я сказала, хватит! — рявкаю и толкаю мужа, что есть силы. Асад отлетает к стене и приземляется на табурет. — Только попробуй, и я за себя не отвечаю.
— Ты, кажется, кое-что забыла, — ехидно усмехается он.
— Это ты забыл, что тоже не бессмертный, — с вызовом смотрю в глаза. — Осторожнее Асад. За сына я тебя загрызу лично, и ничто, никакие компроматы меня не остановят.
Видимо, что-то в моём взгляде не даёт ему усомниться в словах. Асад примирительно поднимает руки вверх, а я немного выдыхаю. Не уверена, что это конец войне. Но хотя бы передышка, и на том спасибо.
Всю трясёт от переизбытка адреналина. Всем нам нужно успокоиться. Ухожу в комнату к сыну. Тот складывает вещи в рюкзак. Господи, ну зачем так? Нервно кусаю губы и думаю, как поступить. Откладывать дальше некуда.
— Егор, ты что задумал? — перехватываю его решительный взгляд и понимаю, что всё. Это финиш. Больше удерживать его я не смогу. И оберегать тоже.
— Мам, прости, я больше не могу здесь жить, — качает он головой, а у меня сердце кровью обливается.
— Но…
Он обнимает меня и шепчет в ухо.
— Я очень тебя люблю и обязательно заберу. Как только сам устроюсь, вернусь за тобой.
— Мальчик мой, — улыбаюсь сквозь слёзы, смотрю на него и поправляю непослушную чёлку. — Может, и к лучшему, ладно…
— О чём ты? — хмурится Егор.
Мой сын вырос. Пришло время вскрывать карты. Надеюсь, это пойдёт ему на пользу.
— Подай мне книгу с верхней полки, — указываю расположение.
— Эту?
Егор достаёт и небрежно раскрывает, из неё вылетает высохший цветок. Пока он кружится в воздухе и медленно падает на пол, я успеваю в подробностях вспомнить всё, что с ним связано. И первый поцелуй, который Ворон просил оставить ему. И свои обещания. Целая жизнь прошла, а я так ничего и не забыла. Хватит держаться за прошлое, одна боль от него.
— Что
— Мусор, — небрежно швыряю в сторону, намереваясь выкинуть чуть позже. — Другую подай. «Мастер и Маргарита».
— Держи.
— Дверь закрой.
Послушно исполняет. Открываю книгу и выдыхаю. Всё на месте.
— Слушай меня внимательно, — перехватываю настороженный взгляд сына. — Это твой паспорт и загранник. Пока ты не сможешь им воспользоваться. Асад сделал запрет на выезд. Но как только тебе исполнится восемнадцать, сразу уедешь. Я позже скажу куда. У меня есть однокурсники за границей.
— Зачем?
— Так надо. Дослушай, — пересчитываю купюры. — Здесь деньги. Сколько есть, сразу все не трать. Позже найду ещё. Вот телефоны людей, которым можно доверять. Сейчас позвони Ольге, переночуй у неё. Завтра я как-то всё это разрулю.
— Мам, да ты чего, — Егор виновато улыбается. — Я же уже не маленький.
— Я знаю и просто помогаю, — взлохмачиваю нежно. — Только доучись, ладно. Обязательно доучись, это твоё будущее.
— Хорошо.
— Я позвоню, — целую в щёку и крепко-крепко обнимаю. — Ты справишься.
— Мам.
Чувствую, что он начинает сомневаться. В его голосе чётко слышны панические нотки. Но слишком поздно. Уже некуда отступать. Я больше не оставлю его наедине с Асадом. Я ему больше не доверяю.
— Иди, — выпускаю его из объятий и подталкиваю к двери. — Всё будет хорошо. Я рядом.
Егор открывает дверь и натыкается на Асада.
— И куда ты собрался? — хмыкает тот и преграждает дорогу. — Я не разрешал.
— А я тебя не спрашивал, — вновь заводится Егор.
Нельзя им сталкиваться. Пусть уже расходятся в разные стороны.
— Опусти его, я останусь, — прошу мужа, но он лишь усмехается и не двигается с места. — Слышишь, я останусь с тобой!
Асад уступает, убирает руку и возвращается на кухню. Сын уходит. Грохает входная дверь, и наступает тишина. Внутри пусто и как-то глухо. Это всё. Конец. Мне конец. Где-то фоном заливается телефон. Машинально иду на звук, но плохо понимаю, что вообще происходит. Я в прострации. Больно и страшно. Колотит изнутри, а как согреться, не знаю. Смотрю на экран — номер неизвестный. Может, по работе?
— Алло, — голос предательски дрожит. Закусываю губу до боли и едва сдерживаю подступившие слёзы.
— Ира, — выдох-вдох, и волна кипятка от одной интонации. — Нам надо поговорить…
Ворон. Ну что тебе опять от меня нужно? Хватит меня мучить.
— Мне это неинтересно, — кидаю сухо и сбрасываю звонок.
Руки дрожат, но я всё же заношу его номер в чёрный список. Нет. Он больше не появится в моей жизни. Ни за что. Я не позволю!
Цветок лежит на столе. Тот самый, что Ворон подарил мне в лесу на нашем единственном свидании. Как я его не выкинула раньше? Сухой совсем. Сколько лет прошло… Я про него забыла, а сейчас вот нашёлся. Только той девочки, что старательно хранит воспоминания, больше нет… Но смять и выкинуть рука не поднимается. Отчего-то бережно убираю реликвию обратно между листов книги и поднимаюсь на ноги. Надо как-то разруливать всё это.